Дмитрий Донской - Наталья Павлищева

Не знавший таких коварных планов своего покровителя Вельяминов торопился отправить к Владимиру Андреевичу Никиту с Григорием. Он не сомневался, что ловкий Никита сможет подсыпать серпуховскому князю нужное зелье в нужное время. Потеряв любимого брата и верного друга, Дмитрий впервые почувствует, что такое месть. Иван Васильевич мысленно потирал руки, представляя неутешное горе князя Дмитрия Ивановича.

Никита собирался в поход даже с охоткой, почему-то не думалось, что предстоит сделать, зато манила сама возможность попасть на Русь. Одна мысль, что можно будет вволю помыться в баньке, и та грела. Видно, это же чувствовал и Григорий, поп вел себя точно блаженный. В обозе они пристроились как можно дальше от передовых отрядов, чтоб даже ненароком не попасть под русские или ордынские стрелы.

Бегич шел на Русь довольно скрытно, но у князя Дмитрия не спала разведка; едва только стали подтягиваться к границам Рязанского княжества ордынские отряды, как он принялся спешно собирать свои, решив на сей раз возглавить отпор Бегичу. Только двигаться пришлось осторожно, все время выверяя и движение ордынцев, чтоб не обошли и не напали сзади, как случилось при Пьяни. Тогда молодой княжич Иван Дмитриевич Нижегородский не сообразил такой возможности и его с легкостью окружили и крепко хмельных русских легко побили на берегу Пьяни. И название у речки-то какое!

Тогда Мамай отправил на первую разведку боем на рязанские и нижегородские земли только что перешедшего к нему царевича Араб-шаха. О том, что Арапша идет разорять русские земли, Дмитрию донесли быстро, так же быстро он собрал войско. Но и у Арапши разведка тоже работала неплохо, почуяв опасность, хитрый полководец спешно остановился и постарался стать незаметным. Видя, что опасности пока нет, Дмитрий Иванович увел московскую рать обратно, оставив под рукой брата Евдокии Ивана Дмитриевича и князя Семена ярославские, владимирские, муромские, юрьевские и нижегородские полки. Этого вполне хватало, чтобы отразить Арапшу, если бы тот все же вздумал сунуться на русские земли. Но!..

Слыша рассказы о побоище на реке Пьяне, Дмитрий не просто скрипел зубами, он рвал и метал! Было от чего. Июльская жара разморила бестолковых вояк, и те устроились лагерем на берегу Пьяни отдыхать, совершенно не заботясь о хорошей разведке. Когда на лагерь налетели отряды Арапши совсем не с той стороны, откуда их вообще могли ждать, у большинства вояк даже наконечники на копья оказались не насажены! Это был не бой, это было просто избиение безоружных и к тому же хмельных мужиков. Очень многие даже не поняли, что произошло, как были убиты либо повязаны крепкими веревками и угнаны в плен.

В одночасье, практически без боя были уничтожены множество русских полков. Дмитрий Иванович стискивал руками рукоять меча, с хрипом грозя: «Убью своими руками!» Но убивать было некого, княжич Иван Нижегородский и князь Семен нашли свой жизненный конец в водах речки Пьяни, как и многие другие. Рассказывали, что невеликая река даже вышла из берегов от перегородивших путь воде трупов.

Дмитрий жаловался Владимиру:

— Что ж, никому и доверять нельзя? Стоило оставить без присмотра большое войско, как оно тут же, напившись, полегло под вражьими саблями!

Владимир как всегда спокойно и рассудительно произнес:

— Придется самим ходить во главе. Тебе нельзя, я пойду.

— Вот как ты можешь говорить спокойно?! Я так не умею. Кажется, помчался бы туда и зубами загрыз Арапшу!

— А чем тот виноват? Это наши сами попались.

— Да, Иван с Семеном виноваты, и Арапшу проглядели, и людей погубили…

Прошел год, и теперь на Русь шел новый набежник — Бегич. У того и войска побольше, да и сам мурза опытней, еще у Джанибека темником был. Такого главное было не пропустить мимо, чтоб не натворил бед на земле Русской и не обошел с тыла, как Арапша.

Но на сей раз удалось, кроме того, Бегич видно и сам решил дать бой русским, совершенно не боясь никаких их отрядов. В Рязанской земле у реки Вожи к Дмитрию Ивановичу присоединился князь Иван Пронский со своими отрядами. Олег Рязанский привычно сидел за своими стенами. Посовещавшись, русские встали на своем берегу подле брода.

Стояла теплая, сухая осень, вернее, она только началась, но уже полыхали огнем деревья, летели по ветру липкие паутинки, в прибрежных зарослях гоготали, суетились разжиревшие за лето утки и гуси, собираясь в дальний путь. На огородах вовсю разлеглись капустные кочаны, раскинув вольно нижние листы точно дородные бабы свои юбки на лавках. Почему-то мелькнула мысль: будет ли их кому собирать? Если выстоят русские против Бегича, то будет, а потонут в Воже, как тогда потонули в Пьяне, так и не только кочаны сиротинушками на Руси останутся, но и целые города.

В лагерь Дмитрия Ивановича примчался Семка Удалой от сторожевых, выставленных подальше для присмотра за Бегичем.

— Ну что? — князь заметно напряжен.

— Близко уже, скоро к Воже с той стороны подойдет. — Семка едва переводил дух, пришлось спешно переправляться через реку, и хотя здесь брод хорош, все равно выдохся.

— Ты почему так устал? — вдруг поинтересовался Дмитрий. — Брод тяжел или скакал долго?

— Не, — замотал головой Семка, — брод не так уж плох, течение небольшое и дно хорошее. Я просто на рысях.

— Пора и нам переправляться, Дмитрий Иванович, — откликнулся Тимофей Вельяминов, — а то как бы Бегич нас не опередил.

— Где еще на Воже броды близко?

— Нету таких. Только этот, у остальных по обоим берегам лес, Бегичу не подойти с конными, да и нам тоже.

— Вот то-то и оно. Ему придется переправляться здесь.

— Потому и пора, чтоб не пустить на этот брод!

— Не-ет… — хитро прищурил глаза Дмитрий. — Пусть он у нас на виду переправляется!

— А ежели не пойдет? — все же засомневался Пронский.

— А мы ему место уступим, чтоб еще куда не ушел…

— Как это?

— Пошли за мной! — махнул рукой Дмитрий, увлекая Даниила Пронского и Тимофея Васильевича Вельяминова на берег. — Чем этот брод хорош? Тем, что здесь и с той, и с другой стороны поляны есть. Если мы встанем прямо за бродом, конечно, Бегич не пойдет, не настолько глуп, чтоб под стрелы подставляться. А мы чуть постоим и отойдем подальше, вроде как испугавшись. А как на нас пойдет, ударим с трех сторон.

Так и случилось: передовые отряды Бегича не рискнули переправляться сразу, но когда подошли основные силы, Дмитрий дал команду чуть отойти, вроде испугавшись. Сам ордынский мурза хохотал, увидев, как медленно отползают русские полки; если они перепугались от одного вида ордынской рати, то что будет, когда всадники хлынут сплошной волной? Слабоват московский князь Дмитрий Иванович, ох, слабоват! Ближе к вечеру собрав мурз, Бегич распорядился переправляться быстро и сразу вступать в бой, накатывая валом на этих трусливых русских. «Видно, помнят Пьяну!»

Брод действительно был удобным, мелким, с плоскими берегами. На стороне русских берег чуть подальше от реки поднимался, но тоже не круто, у самого брода места было мало, и нападать следовало почти с лету.