Мир английского футбола. Знаменитые клубы, легендарные игроки и драматичные сюжеты - Иван Калашников

В ноябре 1990 года мосты над рекой Тайн мелькали в клипе на песню «Fog on the Tyne», главную партию в которой исполнял родившийся в Гейтсхеде и начавший карьеру в «Ньюкасле» Пол Гаскойн, на тот момент вторая знаменитость Великобритании после принцессы Дианы. Одетый в образцово-показательный для 90-х спортивный костюм, Гаскойн нескладно читал какое-то подобие рэпа, улыбался во весь рот, имитировал знаменитый жест болельщиков сборной Англии (кулак сжат, правый локоть вверх, левый локоть вверх под кричалку «Let’s All Have a Disco») и получал искреннее удовольствие от происходящего – в отличие от музыкальных критиков, включивших «Туман над Тайном» в список «100 безусловно худших песен всех времен». «Он был таким всегда, наш Газза, – говорил мне бармен в пабе у стадиона „Сент-Джеймс Парк“, вспоминая старую привычку болельщиков „Ньюкасла“ приставлять притяжательное местоимение к фамилиям легенд клуба, от Милберна до Ширера. – Жил полной жизнью, никогда не упускал случая повеселиться. К сожалению, журналисты только делали на этом деньги и почти загнали его в могилу».

Я приехал в Ньюкасл в декабре 2011 года, когда на первых страницах местной прессы чередовались два печальных сюжета. Гэри Спид, бывший игрок «Ньюкасла» и тренер сборной Уэльса, покончил жизнь самоубийством, и трибуны «Сент-Джеймс Парк» вспоминали его перед каждым домашним матчем – аплодисментами до игры, аплодисментами на 11-й минуте (игровой номер Спида) и многотысячным хоровым исполнением гимна «Bread of Heaven». Другая легенда «Ньюкасла», Пол Гаскойн, бившийся в очередном раунде с алкоголизмом, судился с английскими таблоидами из-за прослушки его телефонных разговоров. Влияние средств массовой информации на жизнь футболистов обычно преувеличивают (за чтение газет в раздевалке игроков до сих пор с удовольствием высмеивают одноклубники), но в жизни Гаскойна они действительно сыграли огромную и почти трагичную роль.

История Гаскойна просилась в прессу сразу же. Паренек из бедной гейтсхедской семьи, не похожий на футболиста ни внешне, ни своим по-детски искренним поведением, стремительно пробился в основной состав, начал забивать, помог команде избежать вылета, а в следующем сезоне-1987/88 был признан лучшим молодым игроком первого дивизиона. К тому же он попал на легендарную фотографию с Винни Джонсом, который сказал Газзе перед матчем «Ньюкасла» с «Уимблдоном»: «Я не умею играть в футбол, но и ты не сможешь», – а потом камера поймала кадр, где Джонс прихватывает Гаскойна рукой между ног. На снимке Джонс – классический злодей, сжавший зубы – и кулак, в котором жизнь главного героя; Гаскойн же – антипод мускулистого спасителя мира, герой-простачок, открывший рот так широко, что непонятно, орет он от боли или смеется. После матча Газза отправил Винни розу, а в ответ получил туалетный ершик. В принципе, в Англии можно построить карьеру на одном таком случае, но для Гаскойна это было только начало.

Он ушел из «Ньюкасла» в «Тоттенхэм», отказавшись от предложения Алекса Фергюсона. Пока тренер «Манчестер Юнайтед» расписывал Гаскойну трофейный план на ближайшие годы, руководство «Сперс» просто пообещало купить ему дом. Газза немедленно позвонил отцу: «Мне предложили дом!» Отец посоветовал ему соглашаться, но только если ему самому достанется машина. Затем к разговору подключилась сестра Пола и попросила новую кровать. Лондонские боссы согласились на все, а раздосадованный Фергюсон еще долго обижался на Гаскойна: «Я бы понял, если бы он ушел в „Реал“ или „Милан“, но не в чертов же „Тоттенхэм“!» Но Гаскойн был особенным – и заслуживал особенного отношения. Дошло до того, что тренер сборной Англии Бобби Робсон использовал товарищеские матчи перед ЧМ-1990 исключительно ради мотивации одного безумно талантливого, но не слишком дисциплинированного игрока: во встрече с позволяющими играть чехословаками Гаскойн исполнял плеймейкера (гол + пас), а против жестких уругвайцев вышел опорником и ни разу не нарушил правил. За это его ждала Италия.

Можно сказать, что самый успешный для Англии чемпионат мира после домашнего золота-1966 начался в Ньюкасле. Пол Гаскойн, прошедший все футбольные тесты Робсона, едва не провалил главный – дисциплинарный: накануне вылета на базу англичан на Сардинии Газза ввязался в драку в пабе. Когда сборная Англии впервые появилась перед камерами телеканалов в Италии, Бобби Робсону пришлось не менее получаса отбиваться от вопросов, выгораживая Гаскойна. Когда же к журналистам вышел сам Газза, то первым делом сказал: «Я же хорошо ему вломил, правда?» Паб, где дрался Гаскойн, давно закрыт, но даже 20 лет спустя болельщики «Ньюкасла» были готовы показать мне его прежнее место: «Хозяева сделали тройную выручку на чемпионате мира. Каждый хотел стать поближе к самому яркому игроку сборной, а в этом заведении он, как-никак, выбил обидчику пару зубов».

Чемпионат мира в Италии запомнился Англии не только потому, что сборная дошла до полуфинала. Этот турнир словно разделил английский футбол на две части: до – стоячие трибуны, опасные фанаты, беззубые футболисты, «Эйзель» и «Хиллсборо»; после – завидная культура боления, самая богатая лига в мире и игроки, которым отчаянно не хватает характера и мастерства. ЧМ-1990 был лебединой песней старорежимной и отчаянной игры, породившей на излете одного из самых ярких английских футболистов в истории. Газза не был безусловным лидером сборной на поле, но был ее душой. По словам Робсона, Гаскойн мог в один день выложиться сильнее других на тренировке, разыграть кого-нибудь в раздевалке, спрятать ключи от тренажерного зала и попробовать еду из тарелок остальных игроков. Когда его врожденные комические способности и умение непринужденно оказываться в центре внимания сложились с игровым гением и лучшей физической формой за всю карьеру, он стал кумиром всей страны – включая тех редких людей, которые вообще не интересовались футболом.

Гаскойн открыл чемпионат мира роскошным финтом, который называют «поворот Кройфа» – естественно, в матче против сборной Голландии. В прямом эфире дневного шоу на следующий день Газза додумался спросить у своей матери, не выпила ли она лишнего перед тем, как сесть перед камерой. В решающей игре с Египтом его голевая передача принесла Англии победу и выход в плей-офф. Накануне встречи с Бельгией Бобби Робсон дал команде выходной, но ему пришлось силой заставлять Гаскойна уйти с теннисного корта, где Газза пытался обыграть сотрудника гостиницы; для него это было примерно так же важно, как и матч 1/8 финала. Разумеется, в самом матче он отпахал основное и дополнительное время и снова отдал пас на победный гол – на 119-й минуте. В полуфинале с Камеруном его невероятная передача вразрез вывела Линекера один на один с вратарем: пенальти, еще один победный гол. Ну а потом, конечно же, был полуфинал с Германией, неосторожный подкат на желтую, означающий дисквалификацию на следующий матч, и слезы, которые Газза не мог сдержать до самой серии пенальти и из-за которых сам не пошел бить с точки. И очередная фотография – плачущий Гаскойн с футболкой у лица, – навсегда занявшая центральный разворот в его иллюстрированной карьере.

После Италии-90 началась газзамания. Сначала тысячи людей встречали в аэропорту автобус сборной, на крыше которого отплясывал Гаскойн с накладным животом из папье-маше. Затем он побывал на всех телешоу страны и обложках журналов, записал песню про туман над Тайном, добравшуюся до второй позиции в чартах, был признан BBC спортсменом года, а GQ – самым стильным человеком года (хотя это скорее была шутка в духе самого Гаскойна, редко изменявшего спортивным костюмам, борсеткам и золотым цепям). Когда я зашел в фанатский магазин Back Page, притаившийся у ворот ньюкаслского Чайна-тауна с видом на «Сент-Джеймс Парк», то увидел и другие доказательства: например, древнюю видеоигру Gazza’s Superstar Soccer в двух частях, монополию по карьере Гаскойна (к счастью, только по первой ее части), а также одну из тысячи подписанных им футболок после ЧМ-1990, за которую сейчас просят 7 тысяч фунтов. Осенью того года конкуренцию популярности Газзы могла составить разве что отставка Маргарет Тэтчер, и когда пик газзамании совпал с уходом Железной леди, жители Ньюкасла и Гейтсхеда были самыми счастливыми людьми в мире.