Ричард Длинные Руки - вильдграф - Гай Юлий Орловский

– А насчет «подумаю», – спросил он, – зачем?

– Ты же догадался, – сказал я. – По глазам вижу.

– Чтобы оставили в покое? – спросил он. – Да, конунг мог бы приказать тайком подстеречь и зарезать. Правители иногда поступают, как… правители. Но вообще-то на вашем месте можно в самом деле принять такое предложение…

Я буркнул:

– Ты так хорошо знаешь мое место?

Он опустил голову.

– Да, это так… с языка сорвалось. Привычное. Показалось.

– Держи карман шире, – сказал я. – Какие новости еще?

– Люди конунга уже и на воротах во дворец, – сказал он мрачно. – Пропускают тех, кого изволят.

– А твои?

Он поморщился.

– Пока тоже там.

– Конфликты?

– Не очень, но… Бывает, что мои хотят остановить и не пропускать кого-то, а эти пропускают! И все с шуточками… Не драться же с такими вроде бы…

– Драться, – сказал я. – Если все время уступать, никогда не остановятся. Придут в твой дом, лягут в постель к твоей жене, начнут раздевать твоих дочерей… Если надо, пусть твои даже убьют стражей конунга! Только удвой или утрой сперва караулы. Время пришло, Ланаян. Дальше отступать некуда.

Он посмотрел исподлобья, старый воин, жаждущий покоя и любимой работы по охране дворца, а я, безродный чужак, лезу со своим уставом, однако этот чужак первым сказал неприятную правду там, где он еще раньше увидел сам.

– Ладно, – сказал он неопределенно, – посмотрим.

За нами послышались тяжелые шаги, Рогозиф идет покачиваясь, на скуле ссадина, костяшки кулаков ободраны, но морда довольная. Увидев, что обернулись и ждем его, радостно заулыбался, подошел и, не обращая внимания на Ланаяна, хлопнул меня по плечу.

– Ну как, – спросил он с довольным хохотком, – посмотрел драку?

– Да, – ответил я. – Посмотрел.

Он засмеялся.

– Хорошее место выбрал! Изнутри драки. Это чтоб ничего не пропустить, да? Тебя тоже никто не пропустил.

– Я тоже, – признался я и зябко повел плечами. – Что я такого съел?

– Мясо пережарено, – объяснил он авторитетно. – Я тоже, если пережаренного поем… да если еще какая сволочь горьких травок для вкуса положит, то и своим готов морды бить, только бы зуд в кулаках унять!

Ланаян сказал сухо:

– Желаю вам обоим хорошо провести остаток ночи. Сыны степи, как теперь понимаю, никогда не спят.

– Иди-иди, – разрешил Рогозиф благожелательно. – Нежный больно. А мы, Рич, пойдем выпьем?

– С огромным удовольствием, – ответил я. – В горле после этой разминки снова пересохло.

Он дружески обнял меня за плечи, но едва сделали первый шаг, сверху раздался строгий женский голос:

– Храбрый воин, я задержу вашего друга ненадолго.

Рогозиф вскинул голову, принцесса Элеонора склонилась над перилами и смотрит на обоих, глаза полны укора.

Рогозиф сказал мне весело:

– Рич, иди пей сам, мне повезло больше… ха-ха!

Элеонора проговорила надменно:

– Я обращалась к вам.

Рогозиф снова хохотнул, явно хотел еще поприкидываться, что не так понимает, но посмотрел на меня, вздохнул и, шлепнув по спине, наклонился к уху и шепнул:

– Желаю удачи. И чтоб «ненадолго» затянулось до утра.

Он поклонился принцессе, улыбка до ушей, и удалился, а я покорно поднялся, как на эшафот, на второй этаж. Элеонора встретила прямым взглядом, в глазах бушует пламя, сама прямая и натянутая как струна.

Я поклонился, она повелительным жестом указала на свободное кресло.

– Садитесь, Рич.

Я пробормотал:

– Как посмею, ваша светлость? В присутствии женщины…

Она кивнула, голос прозвучал холодно:

– Вы не сказали «в присутствии принцессы». Значит, в ваших краях в самом деле такие странные обычаи?

– Вам не нравятся? – спросил я.

Принцесса величественно села, я тут же брякнулся и сам, ноги гудят, по ступням побежали сладостные мурашки.

– Нравятся, – ответила она, – но вы мне зубы не заговаривайте. Вы сказали, что падаете с ног от усталости и отправляетесь спать…

– Это я во сне, – сказал я быстро. – Лунатик я. Сомнамбула!.. Вот сплю и слышу ваш нежный чарующий голос…

Она сказала саркастически:

– Это у меня нежный? Что-то ваш сон странноват… Ну да ладно, ответьте на главный вопрос. Зачем вы начинаете ссориться с конунгом? Мне говорят, вы уже побили его сильнейших воинов.

Я спросил удивленно:

– Это были сильнейшие? Куда мир катится… Когда придут из Сен-Мари, таких возьмут голыми загребущими…

Она сказала сердито:

– Они никогда не придут! А вздумают… наши мужчины дадут отпор. Как давали его наши предки.

– У них появился грозный предводитель, – сказал я. – Огромный, как гора, зубы вот такие, лютый и победоносный…

– Пусть появится, – сказала она. – Я своими руками выдеру его зубы!.. Но вы хитро уводите разговор в сторону, а я хочу узнать, зачем вам нужно ссориться с конунгом? Или просто так? Из удали? Зов степи или зуд в крови?

Я развел руками.

– Принцесса… как бы вам сказать…

– Так и скажите, – потребовала она еще сердитее.

– Вот так прямо?

– Да, – отрезала она, – вот так! Что, у меня колени подогнутся? Что задумали, Рич?

Я помыслил, пожал плечами.

– Ничего.

Она спросила ошеломленно:

– Это как?

– А вот так, – ответил я хладнокровно. – Некоторые вещи надо делать, не раздумывая. Бросаться в воду, спасая тонущего ребенка, помогать женщине, оказывать почтение старику, помогать гасить пожар, бить в морду, если не так посмотрели или слишком близко высморкались… Да много ли чего! Сейчас я тоже просто обязан вмешаться. Не хочу, но должен. Бремя белого.

Она молчала и смотрела удивленно, я говорю слишком серьезно, уже не виляю, а взгляд мой прям.

– Погоди, – проговорила она, – ты как будто вообще не одобряешь, что конунг укрепляется в Тиборе?

– Не одобряю, – согласился я. – Хорошее слово: не одобряю.

– Почему? – спросила она. – Это же так понятно! Человек такого ранга и власти в его огромном племени не может оставаться простым жителем! Он и здесь хочет получать больше уважения, чем рядовые горожане. Ну, хотя бы на уровне придворных короля…

Я сказал саркастически:

– Ага, придворных! Вы сами в это верите?