К решающим битвам - Арсен Мартиросян

Так что действительно «сталинские соколы» иногда «залетали» и в штрафбаты сухопутных войск. Но это было всего лишь исключением, потому как славным «соколам» надо было очень уж «постараться», чтобы загреметь в штрафные части пехоты. Как правило, проштрафившихся летчиков все же использовали по назначению. В этих целях в составе действовавшей на Калининском фронте 3-й воздушной армии летом 1942 г. впервые была создана штрафная авиагруппа. Ее возглавил один из самых лучших летчиков СССР Иван Евграфович Фёдоров по прозвищу Анархист, открывший свой боевой счёт ещё в Испании, где лично «завалил» 11 «фрицев» и 13 — в составе группы. До того как возглавить штрафную авиагруппу, лично сбил более 20 самолетов противника, осуществил несколько воздушных таранов. Впоследствии стал летчиком-испытателем, давшим путёвку в жизнь примерно трем сотням типов самолетов, в том числе и реактивных, явился родоначальником первого сверхзвукового полета. С 1948 г. — Герой Советского Союза.

Когда было принято решение о создании штрафной авиагруппы, то никто в 3-й воздушной армии не захотел ее возглавить. Считавшийся хулиганом Фёдоров добровольно вызвался возглавить эту авиагруппу, насчитывавшую 64 штрафника. В неё направляли как «праведных» штрафников, так и настоящих хулиганов, по которым действительно всплакнул Уголовный кодекс. К числу праведных относился, например, летчик 273-го истребительного авиационного полка, лейтенант Алексей Решетов, считавшийся самым результативным боевым летчиком из числа тех, кто специализировался на воздушной разведке, — лично сбил 36 и в группе 8 вражеских самолётов. А. Решетов «загремел» в эту авиагруппу по приговору военного трибунала за то, что расстрелял в воздухе самолет своего ведомого, который из-за трусости неоднократно бросал Решетова в бою. По всем божеским и человеческим законам справедливости дело он был прав. Но, увы, не по закону. Ведь до такого же финала на абсолютно законных и понятных всем основаниях он мог довести дело и обычным путем через тот же трибунал. Увы, в пылу боя он так рассвирепел, что решил собственноручно покарать труса. А это ну никак не приветствовалось ни командованием, ни даже суровыми законами военного времени, А из тех, что и в самом деле были настоящими хулиганами, то, по воспоминаниям И. Е. Федорова, у него было: а) трое летчиков, которые попали к нему в группу за то, что посадили повара в котел с горячей водой, так как тот задержал подготовку ужина; б) несколько пилотов, которые в пьяном угаре сбросили девушку с балкона за то, что она не согласилась с ними танцевать; в) один лётчик, который из ревности пристрелил свою же подругу. Увы, на войне все бывает, человеческие пороки прямо-таки прут фонтаном. Но никому не дано безнаказанно калечить или убивать людей. Вот за то и направили этих «соколов» на исправление в группу Федорова.

Однако надо сказать, что летчики этой группы были не только хулиганами, но и обладали также высоким лётным мастерством и беспрецедентной храбростью в воздушных боях. Штрафная авиагруппа Федорова воевала исключительно успешно, особенно в августе — сентябре 1942 г., и вскоре была преобразована в полк. Причем при расформировании штрафной группы всех лётчиков реабилитировали и представили к орденам и медалям, а четвёрых — к званию Героя Советского Союза. После боев под Сталинградом 273-й истребительный авиаполк был переименован в 31-й гвардейский авиаполк.

Самой громкой победой этой группы, нанесшей не только колоссальный боевой урон, но и непреодолимый моральный ущерб люфтваффе, явилась победа над знаменитой группой немецких летчиков во главе с полковником фон Бергом. Дело в том, создание штрафной группы Федорова совпало с появлением группы полковника фон Берга на этом участке фронта. Впоследствии Федоров вспоминал: «У их командира полковника фон Берга на стабилизаторе красовался трехглавый дракон (другие самолеты этой группы были разрисованы персонажами, обозначенными на игральных картах. — А.М.). Чем же эти асы занимались? Если на каком-то участке фронта наши дерутся хорошо, то они прилетают и бьют их. Потом перелетают на другой участок — там наших колошматят. Вот нам и поручили прекратить это безобразие. И мы за два дня всех немецких асов этой группы ухлопали (к слову сказать, в эту группу входили 28 асов люфтваффе, так что оцените высочайший уровень летного мастерства и непревзойденной храбрости авиаштрафников. — А.М.). В одном из боев мне удалось завалить самого „дракона“ и „червового туза“. После боя мне принесли шпагу, кортик, маузер и курительную трубку в виде головы Мефистофеля со светящимися, фосфоресцирующими зубами и глазами и с автографом Гитлера. Это были личные вещи фон Берга». И. Е. Фёдоров сохранил эту шпагу в белых никелированных ножнах после войны и впоследствии показал её корреспонденту газеты «Труд».

В дальнейшем И. Е. Фёдоров стал заместителем командира 269-й авиадивизии и специализировался на «свободной охоте», для чего собрал группу из девяти лётчиков. Во время «свободной охоты» сбил ещё 21 самолёт противника.

А в дополнение к изложенному позвольте сослаться на содержание любопытной статьи полковника юстиции А. Мороза — «Штрафной удар с неба» (приводится с сокращениями)[110]: «Даже некоторые военные историки высказывают сомнения в том, что в годы Великой Отечественной войны наряду со штрафными батальонами и ротами были и штрафные авиаэскадрильи… Но если штрафбаты в составе фронтов и штрафроты в составе общевойсковых армий создавались в соответствии с приказом наркома обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 г., то штрафные эскадрильи в составе воздушных армий формировались в те же сроки, скорее, по инициативе самих авиаторов, не по велению сверху. Немногочисленные и лаконичные директивы центра по этому поводу имеют больше разрешительный, чем обязывающий характер. Более того: архивные документы позволяют думать, что предложение, а, может, и просьба о создании штрафных эскадрилий исходила из 8-й воздушной армии, входившей в состав Сталинградского фронта (выше уже было указано, что начало этому было положено летом 1942 г. в 3-й воздушной армии Калининского фронта. — А.М.). Ведь именно военному совету этой армии было предписано разработать соответствующее положение.

Приказ НКО № 227 в 8-й воздушной армии был не только объявлен в эскадрильях, батальонах аэродромного обслуживания, во всех штабах и службах, но и обсуждался на митингах и собраниях. В такой вот эмоциональной атмосфере могла вызреть и окрепнуть мысль о том, что летчику, проявившему трусость в воздушном бою, при штурмовке или бомбардировке цели, техническому специалисту, плохо обслужившему самолет, целесообразнее искупать вину не в боевых порядках штрафного стрелкового батальона или роты, а в небе, на аэродроме.

…В 1941–1942 гг. немало военнослужащих, в том числе авиаторов, угодили, как в обиходе выражаются, под трибунал. В 1941 г. 69,7 процента, а в 1942 г. 78,8 процента приговоров выносились с отсрочкой их исполнения до окончания боевых действий. И куда же осужденный летчик направлялся? В родную эскадрилью, часто на переподготовку».

Далее Мороз приводит боевую характеристику на пилота 1-й эскадрильи 6-го истребительного авиаполка младшего лейтенанта В. В. Копейкина, составленную 2 апреля 1942 г., задолго до приказа «Ни шагу назад!». В ней, в частности, говорится: «Тов. Копейкин с первых дней войны допускал халатное отношение к боевой работе, проявлял недисциплинированность, выражавшуюся в пьянках, из которых одна со стрельбой… Эта недисциплинированность в конце концов привела к грубому летному происшествию — допустил промах на посадке и столкновение с другим самолетом на пробеге. За эти факты тов. Копейкин был осужден военным трибуналом в декабре 1941 г. к десяти годам». Осужденного младшего лейтенанта Виктора Копейкина в феврале 1942 г. направили в 6-й истребительный авиаполк для переучивания на новой матчасти. Он и в этом полку из-за того, что по рассеянности не переключил топливный бак, совершил вынужденную посадку. Тем не менее командиры молодого лётчика охарактеризовали его следующим образом: «Имеет большое стремление искупить вину. Должности пилота соответствует, но требует контроля со стороны начальников». От Копейкина при его характере и уровне подготовки можно было ожидать чего угодно, но только не измены, не перелета к противнику. Сама мысль об этом исключалась.