Наваждения - Макс Фрай

— Да, — робко подтвердила леди. — Боюсь, что в Капутте нет другого дома, достойного принять вас под сводами своей крыши.

— Ну, если нет, тогда ладно, — снисходительно согласился я. — Поедем к агальфагуле.

Честно говоря, меня здорово подмывало заржать от нелепости нашего диалога, но у меня были некоторые основания опасаться, что несвоевременное веселье вполне может стать причиной какого-нибудь драматического международного конфликта.

— Не выпендривайся, сэр Макс, — вмешался Кофа. — Агальфагула — это что-то вроде почтеннейшего начальника города и его окрестностей, самое важное лицо в любом городе Куманского Халифата. Одним словом, титул как титул, ничего особенного.

— Носильщики уже стоят у дверей, — объявила рыжая начальница. — Они готовы отнести вас и ваше имущество во дворец блистательного господина Кумкура Шимукурумхи, если у вас нет возражений.

— У нас нет возражений, — объявил Кофа. — Пусть несут.

Дверь распахнулась, и я с ужасом увидел, что к нам приближается толпа здоровенных полуголых мужиков, вооруженных двумя огромными подобиями двуспальных диванов. Потом я вспомнил, что в свое время на таком же «диване» путешествовал по Ехо посол Куманского Халифата, господин Манива Умонары, — я был так потрясен этим зрелищем, что даже запомнил его заковыристое имечко. Парень прибыл на официальный прием по случаю моего воцарения в землях Хенха, лежа на «диване», и не покидал свое причудливое транспортное средство в течение всего вечера. Даже мою, с позволения сказать, царственную руку он лобызал лежа. Очевидно, правила куманского этикета не считают такое поведение дурным тоном.

— Что, сейчас мы с вами взгромоздимся на эту мебель и в таком виде нас понесут через весь город? — шепотом спросил я.

— Все-таки ты самое невыносимое существо во Вселенной, сэр Макс, — вздохнул Кофа. — В кои-то веки тебе представилась возможность вкусить настоящего комфорта, а ты смотришь на лучший куманский уладас так, словно тебе принесли новенький гроб, сделанный специально по твоему размеру.

— А эта дрянь называется «уладас»? — тоном великомученика спросил я. — Что ж, будем считать, что это меняет дело. Поехали.

Как ни странно, уладас действительно оказался весьма удобной штукой. Носильщики, чей внешний вид поначалу не внушил мне доверия, оказались классными профессионалами. Они действовали так слаженно, что мне не довелось испытать никаких неудобств.

— Ну что, ты наконец-то доволен жизнью? — ехидно поинтересовался Кофа.

Я молча кивнул. В кои-то веки мне было не до разговоров. Всю дорогу я, затаив дыхание, решал, куда следует смотреть в первую очередь: на массивные громады разноцветных домов, на прохожих, увешанных грудами сияющих драгоценностей, или на причудливо искривленные белые стволы огромных деревьев, растущих по краям тротуара? Или просто уставиться в небо, безумный апельсиновый цвет которого заставлял меня усомниться в реальности происходящего?

Впрочем, я так и не успел определиться в своих предпочтениях. Мы слишком быстро прибыли на место.

Дворец блистательного агальфагулы Кумкура Шимукурумхи потряс мое воображение. Посреди шумных кварталов Капуты, похожей, как все южные портовые города, на темпераментную красотку, давным-давно махнувшую рукой на личную гигиену, высилась огромная башня из белоснежного камня. Широкий проем парадного входа был элегантно задрапирован полотнищем тонкой узорчатой ткани. Если я все правильно понял, этим и ограничивалась немудреная система дворцовой безопасности. Во всяком случае никаких стражников у этой, с позволения сказать, двери не было.

— Это кричащая дверь, Макс, — объяснил Кофа, снисходительно посмеиваясь над растерянным выражением моего лица. — Если в дом захочет зайти человек с дурными намерениями, дверь начнет пронзительно кричать, и тогда дворцовые стражи покинут покои, в которых они предаются отдохновению.

— Неплохая у ребят работа! — ехидно фыркнул я. — Предаются отдохновению, ишь ты!

— А ты как думал? Это же Куманский Халифат, мальчик! Здесь знают, как прожить жизнь, затрачивая на это минимум усилий.

— В чьи покои блистательные господа прикажут отнести свое имущество? — осведомился предводитель носильщиков.

Этот дядя, как я понимаю, тоже знал, как прожить жизнь, затрачивая на это минимальные усилия. Его работа состояла в том, чтобы гордо вышагивать впереди нашей очаровательной компании. Впрочем, я вполне готов допустить, что он был единственным, кто знал дорогу к месту назначения.

— Две большие сумки — в мои покои, — распорядился Кофа. — А все остальное — в покои этого господина, — и он невежливо ткнул перстом в мою сторону.

— Все остальное — это нашего пленника? — проворчал я. — Спасибо, сэр! Всю жизнь мечтал оказаться наедине с каким-нибудь бесчувственным телом.

— Все остальное — это значит твою дорожную сумку. Ну и пленника заодно, — подтвердил Кофа. — Должен же кто-то его сторожить. Перед отъездом Джуффин сказал мне, что ты несешь ответственность за благополучный исход нашего дела. Вот и неси на здоровье.

Потом нас разлучили. Уладас, на котором лежал этот ужасный человек, поволокли направо по коридору, а меня, соответственно, налево. Оставалось благодарить небо, что в этом прекрасном Мире существует Безмолвная речь: без Кофы мне сразу стало как-то чересчур одиноко, и только возможность в случае необходимости перекинуться с ним парочкой слов примиряла меня с жестокой действительностью.

Вид апартаментов порядком поднял мне настроение. Это были две небольшие смежные комнаты, такие уютные, что я, пожалуй, не отказался бы погостить здесь несколько дольше, чем предполагалось. Больше всего меня порадовало наличие второй комнаты, куда я велел сгрузить сверток с нашим пленником. В обществе его неподвижного тела мне действительно становилось немного не по себе.

Носильщики почтительно откланялись и удалились, прихватив с собой громоздкий уладас. Я остался один и огляделся. Пол был устлан огромным пестрым ковром. Мебель не отличалась особым разнообразием: пять мягких диванообразных сооружений — и, собственно, все.

Я заглянул в дальнюю комнату, где уже лежал сверток с бесчувственным телом нашего пленника. Там обнаружилось еще несколько диванов. Размеры одного из них вызывали особое уважение. По моим пркидкам, на нем могла бы выспаться целая дюжина человек. Логика подсказывала, что именно сие монументальное сооружение полагалось считать кроватью, а на остальных диванах следовало бодрствовать. Я задумчиво хмыкнул, посвятил еще несколько минут сумбурным поискам ванной комнаты, ничего не нашел и послал зов Кофе.

«Спасайте!»

«Что, ты уже влип в неприятности? — Он совершенно не удивился. — И когда успел?»

«Я еще не влип в неприятности, но скоро влипну, если не найду уборную. Вы, часом, не в курсе, где ее следует искать?»

«А, понимаю. Моя вина, забыл тебя предупредить. Знаешь ли, жители Куманского Халифата почему-то крайне застенчивы в вопросах личной гигиены. Поэтому вход в сортир ты обнаружишь где-нибудь под ковром; скорее всего, в самой дальней комнате, если в твоих апартаментах их несколько. Здесь принято тщательно маскировать подобные вещи».