Подстрекатель - Холли Лайл

— Принимая во внимание то, что у тебя с ней было, удивляюсь, что ты в это ввязался.

— У меня не было выбора, — сказал Рейт и посмотрел другу в глаза.

Он выглядел обиженным, но держался очень скромно. Что ж, может, его руки и впрямь делали что-то интересное.

— Когда я сегодня пришел в свой кабинет, она уже ждала меня там. Вид такой, будто на нее напал дикий зверь. Я просто не мог отправить ее прочь, несмотря на то что, как я подозреваю, Луэркас начнет меня разыскивать.

— Мне бы не хотелось, чтобы он за мной начал охотиться, — вступил в разговор Борлен. — В последнее время я слышал о нем просто жуткие вещи.

— Я помог ей, — произнес Рейт. — Я оплатил услуги охраны и комнаты, где она будет проживать в ближайшее время, и отправил восвояси. В моей жизни для нее нет больше места. Мне не хочется страдать снова, а она — великий мастер причинять душевные страдания. Поэтому я сделал для нее все, что было в моих силах.

Соландер не поверил своим ушам.

— Ну надо же! Она приходит к тебе, искренне надеясь, что сможет исправить былую ошибку — я имею в виду ее опрометчивый брак с Луэркасом, — а ты лишь предоставляешь ей комнату и покровительство и вышвыриваешь из своей жизни!

— Да, это так. Мне кажется, лучшее, что я мог сделать для нее и для меня. — После короткой паузы он добавил: — Особенно для меня.

— И поэтому ты стыдливо отводишь глаза. Ты чувствуешь себя виноватым. — Соландер откинулся на мягкую спинку стула и пристально посмотрел старому другу в глаза. — И тебе следует чувствовать себя виноватым. Боги милосердные! Если бы ко мне вдруг пришла Джесс и попросила взять ее обратно, я бы ни на секунду не задумался. Чего тут раздумывать! Если любишь кого-то…

Рейт прервал его, умоляюще подняв руку.

— Ты не хочешь обсуждать мою политику, я не желаю обсуждать мою личную жизнь. Абсолютно не желаю, Велин в безопасности, она ушла из моей жизни. Именно это мне и нужно.

Соландер пожал плечами. Над столиком повисла тишина. Все трое избегали смотреть друг на друга. Затем, когда молчание сделалось просто невыносимым, Соландер сказал:

— Нужно оплатить счет и уходить. Мы с Борленом должны проверить, как идет работа по предложенным нами формулам, прежде чем завтра обнародовать наше открытие. Я не слишком доволен результатами. Боюсь, в наши расчеты где-то закралась ошибка. Сегодня я обнаружил довольно странные показания аппаратуры. Полагаю, все-таки следует пригласить наблюдателей.

Рейт кивнул.

— Если тебе пора идти, то, конечно, иди. Я же отправлюсь обратно в театр. Мы уже долго работаем над новой постановкой, но я и мои помощники часто остаемся в театре на ночь, чтобы успеть с подготовкой спектакля. Я уже несколько дней не был дома.

— Так ты сейчас отправляешься домой?

— Поработать надо, — туманно ответил Рейт и поднял руку.

К нему тут же подскочил официант. — Мы уходим.

— Да, мастер Геллас. Хозяин просил меня сказать вам, что сегодня вы были его личными гостями и вас угощали за счет заведения. Надеюсь, вы провели у нас приятный вечер.

Рейт поднялся.

— Пожалуйста, передайте Даймину, что я против бесплатных угощений. В следующий раз ожидаю получить от него счет. А пока я отправлю ему билеты на спектакль на лучшие места.

Официант с улыбкой поклонился.

— Обязательно передам ему ваши слова.

Джесс уже давно перестала серьезно воспринимать сплетни, ходившие о Рейте. Похоже, он привлекал всеобщее внимание, подобно тому, как горные вершины притягивают к себе молнии. Она привыкла отделять правду от вымысла в невероятных рассказах об эксцентричном мастере Гелласе, которые ей часто нашептывали на ухо самые разные люди. Однако некоторые слухи о нем приводили ее, без преувеличения, в ужас.

Джесс сидела на скамейке в парке. По берегу искусственного пруда под руку прохаживались влюбленные. Патр, молодой помощник Джесс, не обратил внимания на перемену в ее настроении, как оставил без внимания и ее внезапное молчание. Откусывая от горячего бенджора — длинной булки, внутри которой находилась вареная капуста с тремя видами сильно наперченного мяса и несколькими сортами плавленого сыра, он продолжал свою историю:

— И тогда Буэллин говорит, что мастер Геллас набрал свою личную армию благодаря собственным театрам, в которых он использует элементы магии для контроля над мыслями своих покровителей. А все актеры — какие-то недоразвитые создания, какие-то нелюди, которые надевают особые костюмы чтобы скрыть свой ужасный облик.

— Забавно, — сказала Джесс.

— Еще бы. Но Буэллин слышал еще несколько других вариантов этой истории, и все они сходятся на том, что Геллас собирает свою собственную армию, чтобы свергнуть власть Империи. Что он берет в актеры всякое отребье и что контролирует разум своих зрителей и заставляет их делать то, что они сами ни за что бы делать не стали.

Джесс рассмеялась, но ее смех прозвучал неестественно.

— Почему люди говорят о нем такие вещи? Ведь Геллас… сокровище Империи. Я слышала, его собираются наградить звездой Харс Тикларим. Ему удалось возродить интерес общества к театру. Сейчас все хотят смотреть спектакли. Такого не было лет сто. Он возродил удивительное искусство, и сейчас сотня драматургов пытается соперничать с Винкалисом — создать новые, прогрессивные формы театрального искусства вместо того, чтобы повторять старые, застывшие, безжизненные формы и штампы, которые использовались веками.

Откусив новый кусок, Патр рассмеялся.

— По-моему, ты дала верный ответ. Тебе не кажется, что Магистры Литературы — все эти старые, подлые ковил-оссеты, которые на протяжении веков монопольно владели искусством слова и указывали всем остальным, что можно и чего нельзя употреблять в пьесе — просто в ярости от того, что они оказались сейчас никому не нужными, а их былая значимость свелась практически к нулю? Разве они не бесятся от ярости, зная, что новые драматурги делают из них дураков?

Патр присел на скамейку и, пытаясь не уронить остатки бенджора на землю, попробовал свободной рукой открыть бутылку пива.

— Если бы я искал создателей этих сплетен, то в первую очередь присмотрелся бы к старым завистливым Магистрам Литературы.

Неплохой совет, подумала Джесс. Конечно, можно было бы не придавать значения сплетням, которые ей поведал Патр, за исключением, пожалуй, его последнего рассказа. Рейт действительно хотел свергнуть правительство, нанимал в свои театральные труппы всякое отребье, и в самом деле старался изменить мировоззрение зрителей. Однако в сплетне оказалось больше правды, чем вымысла. Несмотря на нагромождение в ней явных небылиц, многие поняли суть происходивших с Рейтом событий достаточно правильно.

Джесс также показалось, что здесь дело явно не обошлось без предательства и утечки ненужной информации. Она принялась разглядывать аримских мужчин и женщин, вышедших на прогулку в столь приятный день. Ее внимание также привлекли плававшие в пруду лебеди. Наблюдая за грациозными пернатыми созданиями, Джесс пыталась убедить себя в том, что с Рейтом все будет в порядке, что все сплетни о нем являются лишь пустопорожними разговорами, что, будучи всенародно любимым театральным режиссером, Рейт может рассчитывать на то, что ему никто не причинит зла. Хотя осведомленный предатель, который распространяет о нем все эти слухи, может знать о самом Рейте гораздо больше, чем о его планах.