Второе пришествие - Александр Новичков

— Ее последняя просьба предназначалась тебе? – не понял Герман.

— Всей нашей семье. Дворянка была моей сестрой… старшей. История случилась два года назад…

— Тише, – перебил ее я, почувствовав движение впереди. – Там кто‑то есть.

Все остановились и замерли. Было уже темно. Мы снова забыли подыскать место для ночлега, и глубокая ночь наступила раньше, чем мы это осознали.

Но на этот раз мы оказались не в дремучем лесу, а на поле. На пшеничном поле. Где‑то рядом должна была находиться деревня. Воспользовавшись небольшой помощью Эфира, я присмотрелся более детально и увидел дома в низине, примерно пятнадцать или двадцать хижин – в большинстве своем полуразвалившихся лачуг. Очевидно, что деревня переживала сейчас не самые лучшие времена.

— Там деревня, – тоже заметил Герман.

— Может, обойдем ее? – предложила Лилия. – Какая‑то она подозрительная. Мне как‑то не по себе становится.

— Да, – согласился я. – Так будет даже лучше.

Меня не покидало ощущение, что впереди нас кто‑то ждет. Кто‑то опасный. Кто‑то, с кем лучше не встречаться.

И не успели мы сделать даже нескольких шагов, как из темноты на дорогу вышла маленькая девочка. Правда, я не сразу определил, что это именно девочка. Сначала я даже испугался ее, что было очень даже странно. Ей было около восьми лет. Покрытые грязью, перепутанные волосы, спадающие на лицо, изношенная перепачканная одежда, – девочка выглядела так, будто бы за ней с самого рождения никто не ухаживал. Она таращилась на меня огромными зелеными, практически не моргающими, влажными глазами и тряслась, то ли от холода, то ли от страха.

Я двинулся ей навстречу.

— Спасите мою маму, – неожиданно закричала она. – Пожалуйста, спасите!

Я присел на корточки рядом. Посмотрел ей в лицо. Она даже не плакала, просто таращилась на меня своими огромными глазами и чего‑то ждала. В них, как ни странно, не было даже намека на надежду, одно лишь безграничное отчаяние.

— Что случилось. Чем я могу помочь? – осторожно спросил я.

— Спасите мою маму. Пожалуйста! – сказала она, но скорее машинально. Кажется, она была невероятно удивлена тем, что я уделил ей внимание.

— Что случилось с твоей мамой?

— Вы действительно хотите помочь? – растерянно спросила она.

— Да, – ответил я и попытался убрать волосы у нее с лица. Она не сопротивлялась, но почему‑то смотрела не на меня, а за меня. Я обернулся.

Лилия и Герман замерли, словно гипсовые скульптуры. Они были напуганы. В их глазах читался страх. Они смотрели на девочку, но почему‑то боялись ее. Боялись именно ее, потому что рядом никого, кроме нас четверых, не было. Но их подозрительный ступор почему‑то показался мне совершенно неважным.

— Так что же случилось с твоей мамой? – продолжил я, не отступая от девочки.

— Моя мама больна. Ей плохо, ей очень плохо, – она вдруг схватила меня за рукав и потянула за собой.

Я снова обернулся. Герман, кажется начал приходить в себя, он даже попытался двинуться за мной, но медленно, как‑то слишком уж медленно. Девочка тянула меня через поле по протоптанной тропинке, ведущей к деревне. Лилия встрепенулась, накричала на мага, затем побежала за мной, но мы с девочкой скрылись за деревьями и они исчезли из виду.

Она привела меня к хижине, наверно, самой разваленной во всей деревне. Это был ее дом, потому что она уверенно забежала вовнутрь и только тут, наконец, отпустила мою руку и скрылась в темноте. Чтобы увидеть хоть что‑нибудь, мне потребовалось не только время, но и помощь Эфира. А когда я начал различать объекты, сразу же шагнул вперед, и атмосфера странного дома окутала меня, словно я пробил телом пленку мыльного пузыря. В доме было непереносимо душно, стоял устойчивый запах пота, плесени, гнилья и даже, если мне не показалось, человеческих экскрементов.

Но девочка убежала в комнату. Я, кривя носом, направился за ней.

— Ты всегда так хорошо видишь в темноте? – спросил я, надеясь обнаружить ее по голосу.

— Да, всегда, – отозвалась она. – Вот моя мама. Вы ей поможете?

Я подошел к девочке и увидел ее мать, лежащую на куче тряпья, укрытую каким‑то заплатанным одеялом с пятнами небрежно оттертой рвоты. Она была сильно измучена, возможно, обезвожена, лицо худое, бледное, глаза впалые, кожа сильно иссушена. Ей, если предположить по возрасту дочери, должно быть всего около тридцати, а выглядела она на все шестьдесят. Из‑под одеяла вылезала тонкая, худая рука, за которую держалась девочка, но мать, кажется, даже не чувствовала этого. Я попросил отпустить руку. Пальцы дрожали. Больную трясло.

Память неожиданно всколыхнулась. Воспоминания потекли через разум, словно через сито, отсеивая бесполезную, ненужную информацию и то, что могло пригодиться в лечении, если оно, конечно, еще возможно. Я прикинул возможные симптомы, собрал все доступные сведения: пульс, температуру, частоту ее дыхания и серьезно растерялся. Мне нужен был советчик и информация, больше информации.

— Как тебя зовут? – Я повернулся к девочке, залезшей с ногами на лавку у стены.

— Берта, – отозвалась она, не спуская глаз с маминого лица.

— Так, Берта, сколько твоя мама уже так лежит? Как развивалась болезнь?

— Долго лежит, – отозвалась девочка. – У нее часто болела голова, иногда очень и очень сильно. А половину луны назад она перестала ходить. Я ее поила и кормила, но с вечера мама ничего не ест, не пьет, не говорит. Только лежит и дрожит.

— Так. Подожди минутку, я скоро вернусь.

Хлебнув немного свежего воздуха, я отыскал Германа. Это оказалось несложно. Они с Лилией мялись в центре деревни, возле колодца. Возможно, просто потеряли меня.

— Герман! – позвал я. – Иди сюда.

Маг нехотя последовал за мной.

Мы прошли в комнату. Герман зажал пальцами нос и пробормотал заклинание, призвав небольшой, но довольно яркий огонек, который он повесил над правым плечом.

— Я знаю, что ты хотя бы немного разбираешься в медицине, – бросил я, повторно осматривая больную, желая найти какие‑нибудь подсказки к определению болезни.

— Совсем немного, – ответил маг, продолжая зажимать нос. – Я как‑то ухаживал за одной студенткой, она медицину изучала, кое‑что слышал, запомнил. Но меня однажды на вскрытии вырвало, прямо на покойника… Больше меня на факультет не пускали…

— Первое предположение какое? – перебил его я. – Что за болезнь? Как ее можно вылечить?

— Я не знаю, – пожал плечами он, а затем резко вздрогнул. Я обернулся. Девочка вперила взгляд в мага, и от этого его почему‑то охватил ужас.

— Понятно, – решил я, – выйди отсюда. И Берту с собой забери. Я попробую.