Сказка - ложь или Я хочу короля - Анастасия Лик

- Благодарю, ваше величество, - ответил тот.

- В шатёр не входить. Охраняй, - приказал король, выходя из него, и быстрым шагом направился во дворец.

Солнце уже начало вставать, окрашивая тёмные коридоры в алый. Но комнаты прислуги всегда были тёмными, в них не было окон, не было нормальных условий для жизни. Туда король и направился, чтобы найти свою фаворитку. Бывшую.

- Свет! – приказал он, влетая в общую комнату, заполненную служанками и затхлым воздухом. Свечи вмиг ярко вспыхнули, озаряя испуганные лица. На них король не смотрел, ему нужна была одна единственная девушка. Её он искал, проходя мимо грязных кроватей с серым бельём. Откинул одеяло, увидев, что-то кто-то не встал с его приходом, напугал другую, схватив её за тёмные волосы и подняв голову.

- Крис! – закричал король, стрясая каменные стены. – Крис!!!

Ещё раз осмотрел комнату со служанками, в панике забившимися по углам. Её здесь не было.

- Кто тут главный?

- Я, ваше величество, - подбежала одна из слуг. Поклонилась.

- Мне нужна Кристина. Есть такая? – прорычал Сальтар.

- Д…да. Новенькая. Несколько дней всего служит у вас. – Голос женщины дрожал.

- Найди её и приведи ко мне!

- Я найду, ваше величество. Обязательно, - низко поклонилась она, но Сальтар уже шёл на выход. Поднялся в свои покои, открыл дверь, уставился на золотистый ковёр на полу. Гнев поднимался всё сильней, он сжигал, ослеплял.

Неблагодарная нахалка. Он отпустил её, дал ей дом, деньги, грамоту, а она возомнила, что… что? Что спать она будет только с королём! Не по нраву ей имение, нужен дворец! Пса вернула, приехала сама, втайне следила за его жизнью, раз дала обещание… действительно… он же нуждается в опеке лживой фаворитки! В документы свой нос сунула, в лес пошла, решив великодушно избавить короля от напасти и спасти его друга. О, и да, она почистила ковры!

- Вина, - приказал Сальтар, садясь в кресло. – И камин разожги.

Стражники привыкли, порой, выполнять роль прислуги, вмиг развели огонь, налили в бокал вино и дали в руку королю.

Гнев уходил неохотно, а желание сжать шею Кристины снедало. Но глоток за глотком напряжение отпускало, оставляя лишь… презрение. На Крис за её силу, на себя за слабость.

- Ваше величество, - послышался голос.

- Говори, - не отрывая взора от огня, приказал тот.

- Ваше величество, простите, что беспокою так рано…

- Говори! – выкрикнул король.

- В ваших покоях заговорённая трава.

- Что? – обернулся он и посмотрел на стражника. Он был знаком ему. Тот самый, что охранял Крис и не уследил, позволив убежать.

- Служанка ко мне сегодня подошла, попросила рассказать, что невольно увидела, как Риа прятала заговорённую траву у вас в покоях. Где не знает, видела лишь место за подсвечником. Я проверил, - сказал стражник и показал в руках пучок сушёной травы.

- В… моих… покоях? – прорычал король.

- Позвольте, мы обыщем комнату, - поклонился стражник.

- Кто, говоришь, Риа? Знакомое имя.

- Личная служанка королевы, ваше величество.

- А тебе сказала Кристина, - кивнул Сальтар.

- Да, - нехотя признался стражник.

- Дай, - забрал он заговорённую траву и кинул её в камин. – Ищите, - махнул рукой.

***

- Вот она!

Я и глазом не успела моргнуть, не то что дойти до общей ванной для прислуги, как меня сцапали и куда-то потащили. Подняла голову, смотря на солдат. Они казались просто огромными по сравнению с маленькой напуганной девушкой!

- Что случилось? Куда вы меня тащите? – пискнула я, упираясь ногами.

- К королю. Он весь дворец поднял, тебя ищет.

- Я сама пойду! – попыталась отпихнуть я мужские руки, но те не сдавались, волокли, словно куклу.

- Да отпусти, я сама дойду! Будь человеком, мне больно! – закричала я и, о чудо, получила свободу. Встряхнула волосами, а от причёски не осталось следа, расправила плечи и, подняв голову, пошла к покоям Сальтара, до которых оставалось всего несколько шагов.

В комнате царил бедлам, двое знакомых мне стражников обшаривали все углы и перетряхивали бельё и подушки, по всей видимости, ища заговорённую траву. Сам Сальтар сидел в кресле перед камином. Смотрел на огонь, в одной руке бокал с виной, вторая расслабленно лежит на подлокотнике.

Радость от встречи смешалась со страхом.

Я подошла и встала в паре шагов от кресла, хорошо помня правило номер один. Впрочем, я сейчас выглядела так, что заботиться об этом глупо. Растрёпанная, в мокром рваном платье и расцарапанными руками.

- Быть прислугой – твоё призвание, Крис, - тихо сказал король. – Никогда не видел такого чистого ковра…

Я молчала. Сказать мне было нечего. Я глупо выдала себя, и не поспоришь.

Король же невозмутимо пил вино, смотря на огонь.

- Я благодарен тебе за… работу, но больше в моём дворце не появляйся.

- Ваше величество… пожалуйста, - прошептала я, на большее не хватило сил, сердце больно сжалось, а дыхание перехватило.

- Ты уедешь в Парады сейчас же. Я благосклонен к тебе Кристина, но испытывать моё терпение не советую. – Голос его был холоден и жёсток.

- Ваше величество, не нужно мне имение, деньги и титул, позвольте служить вам, - взмолилась я сквозь слёзы.

- Не нужно имение, я могу забрать его, у меня есть достойные люди, кому его подарить, но видеть я тебя больше не желаю. Покинь мой дом добровольно.

Нет… нет…

Я упала на колени. Протянула руку к его руке на подлокотнике, но он убрал её.

Непреклонен, холоден.

- Сальтар, я не оставлю тебя. Никогда, - едва слышно, только для его ушей сказала я. – Я люблю тебя.

- Уходи.

Я резко поднялась на ноги, напугав стражников, они уж было собрались защитить своего короля от агрессии служанки, но успокоились быстро.

- Ты слепец, - прошептала я. – Я люблю тебя. Тебя, мой король, со всеми твоими тайнами, обманами и странными пристрастиями. Никто и никогда не будет любить тебя сильнее, Сальтар, но ты осудил меня по одним лишь словам. Убил за недоказанные домыслы. Назвал обманщицей, хотя и сам не лучше. – Подошла и забрала из его руки вино. Залпом выпила его. Теперь он смотрел на меня. - Я тебе желаю, мой король, видеть, а не только слышать. Я могу забрать свою собаку?

- Да.

- Я так тебя люблю… так люблю… ты лучшая, Крис…

Я обречённо вздохнула, но попыток прервать пылкую и не блещущую оригинальностью речь было нельзя. Динь необходимо высказаться и наобниматься вдоволь.