Период полураспада. В ядерном аду - Алексей Махров

Оружейным складом оказался довольно большой сарай с большими воротами, за распахнутыми створками которых виднелись целые пирамиды знакомых каждому военному зеленых ящиков.

«Это они нехило затарились! – подумал Паша. – Здесь только автоматов на роту, а то и две. А ведь еще и пулеметы есть, и гранатометы – судя по маркировке. Мины, патроны, снаряды для малокалиберных пушек… Солидно! Это сколько времени ребята сюда эту гору оружия и боеприпасов свозили?»

Охраняли такое богатство не хуже штабной палатки – два бойца в полном боевом, в чистеньких камуфляжных бушлатах и сверкающих на солнце берцах. Они бдительно несли службу – при приближении Павла и Степана грозно окрикнули: «Стой, кто идет!» И даже пароль спросили.

А вот в глубине склада, среди деревянных баррикад никакого движения не наблюдалось. Однако Степан, кивнув на штабеля, спросил у ближайшего часового:

– У себя?

– Угу! – зевнул боец и добавил: – Просил не беспокоить!

– Ну, мы-то по важному делу! – словно оправдываясь, сказал Степа и как-то не слишком уверенно оглянулся на лейтенанта, словно ища поддержки.

– А ты постучи! – предложил охранник, заметно оживившись.

Рогозин робко стукнул несколько раз костяшками пальцев в стенку ближайшего ящика. И тут же замер, прислушиваясь к звукам «из глубины». Но склад безмолвствовал. Тогда Рогозин постучал решительней. Краем глаза Паша заметил, что часовые, нарушая устав караульной службы, подошли поближе, явно предвкушая некое зрелище.

«Они на этом складе злую собаку держат, что ли? С чего такой интерес?» – удивился Скорострел.

Он, устав ждать, решительно отодвинул Степана и сам стукнул несколько раз кулаком, да так, что пирамида из ящиков ощутимо качнулась.

– Ты по голове своей пустой вот так постучи! – раздался из-под навеса злобный голос. – Я вот сейчас вылезу и ка-а-а-ак стукну кому-то! Чтобы потом стучать было нечем!

Рогозин и охранники попятились. А Павел спокойно остался стоять на месте, ожидая появления «страшного монстра». Из-за штабеля быстрым шагом вышел невысокий пожилой человек, одетый в отглаженный зеленовато-песочный мундир. На голове мужика красовалась роскошная фуражка с очень высокой тульей и черным околышем. На плечах незнакомца лежали погоны с маленькими звездочками без просветов. Две звездочки в ряд… Да это же…

– Прапорщик Наливайко! – тихо (и как показалось Паше – с ужасом) прошептал за спиной Рогозин.

– Да я тебя сейчас… – после сумрака склада толком не разглядев визитеров, начал было вещать «хранитель», но, наткнувшись на Скорострела, резко оборвал тираду.

– Ну, и чего ты, красавец, замолчал? – поощрил прапорщика Павел.

«Надо же! Прапор довоенной выделки! Немудрено, что эти салабоны так его пугаются! – усмехнулся про себя Пашка. – Преподы в офицерском училище рассказывали, что в прежние времена прапоры для солдат самыми страшными людьми были. Не уточняли только, в чем этот страх заключался! Ну не ели же прапоры солдат на обед?»

– А ты еще кто такой? – Прищурившись, прапорщик стал разглядывать Пашку, как если бы тот был диковинной говорящей птицей.

– Лейтенант Красной Армии Павел Скорострелов! – глядя на мужичка сверху вниз, негромко сказал Пашка и совсем тихо, так, чтобы слышал только прапор, добавил: – Встать смирно, когда разговариваешь со старшим по званию!

«Ох, как его проняло! С ним так, наверное, лет тридцать уже не разговаривали. Вот он и разбаловался!»

Но все же… Медленно, медленно… очень медленно прапор свел пятки вместе и вытянул руки по швам.

– Рогозин, приказ! – Пашка, не глядя, протянул руку назад, и Степан вложил в нее бумагу.

Лейтенант аккуратно развернул лист и поднес его к глазам прапорщика, не сомневаясь, что в приказе все оформлено наилучшим образом. Ну не стал бы такой офицер, как Сапожников, пренебрегать правилами ведения документооборота.

«Ага! Похоже, что в приказе действительно написано нечто особенное. Вон как у прапора глаза расширились!»

– Пройдемте, товарищ лейтенант, – предельно вежливым тоном сказал Наливайко и приглашающе махнул в глубину склада.

Степа сунулся было следом за Скорострелом, но наткнулся на взгляд прапорщика и, стушевавшись, отошел к часовым. Кстати, морды караульных выглядели на редкость обескураженными. На их глазах произошло нечто, полностью ломающее всю картину мироустройства – какой-то незнакомый мужик построил их грозного начсклада.

Павел прошел по узкому проходу между штабелями и очутился вдруг на довольно просторной площадке. У одной из стенок стояла раскладушка, на которой валялось смятое одеяло. У соседней стенки несколько ящиков изображали стол и стул. На «столе» лежал толстый рукописный журнал в картонной обложке. Вероятно, какая-нибудь книга учета. Из этого закутка отходило еще несколько проходов. Прямо-таки центр паутины.

– Что будете брать, тащ лейтенант? – спросил подошедший «паук».

– АПС, четыре магазина к нему, сотню патронов! – не задумываясь, сказал Пашка. – И это… такую же кобуру, как на майоре!

Прапор молча развернулся и ушел в один из проходов. Было слышно, как он возится там, открывая и закрывая ящики. Пользуясь его отсутствием, Пашка мельком глянул в бумагу, произведшую столь волшебное действие. Глянул и обомлел! В «приказе» было написано:

«Петрович! Выдай подателю сего все, что он ни попросит! «Все» действительно означает ВСЕ! Не стесняйся предложить новинки! И не жмоться, старый хрыч, а то заставлю строевой заниматься, как в прошлый раз! Ты меня знаешь, жучила!» Подпись: «Борисыч». И чуть ниже: «И будь с ним предельно вежливым! Я тебе потом объясню, кто он такой».

Вернулся прапорщик через пять минут. Разложив на «столе» запрошенные предметы, он посмотрел на Пашку вопросительно. Первым делом Скорострел проверил «стечкина». Пистолет был совершенно новый, в консервационной смазке. Магазины к нему тоже; значит, за упругость пружин можно не опасаться. А вот патроны были в незнакомой упаковке – картонных пачках по двадцать пять штук с неизвестной Скорострелу маркировкой.

– Болгарские! – пояснил Наливайко, уловив Пашкино недоумение.

– А они… как?

– Нормальные! – отрезал прапор, начиная заводиться. – Чего еще хочешь? Говори быстрей, а то… – Тут он, видимо, вспомнил о приписке в «приказе» и резко сбавил обороты: – Может, тебе что подсказать, тащ лейтенант? Есть бесшумки: «Вал», «Винторез», «Вул». Есть стволы под «девять-парабеллум»: «Арсенал», «Грач», ГШ-18. Есть крупняк: КСВК, ОСВ-96. Есть снайперки попроще: СВД и СВУ. Прицелы есть оптические и коллиматорные. Подствольники «Костер»…

– Богато! – Пашка по достоинству оценил подборку.

«Только вот зачем мне эта коллекция? – подумал Скорострел. – Я не снайпер и не диверсант. Привык обходиться малым: надежным, как лом, «калашом» и громоздким и тяжелым, зато имеющим отличный бой «стечкиным».