Созданы друг для друга - Татьяна Алюшина

Села на так полюбившийся всей семье большой удобный диван-качели, оттолкнулась ногой от пола, чтобы раскачаться, укуталась в большой теплый плед и смотрела в черноту уже наступившей ночи, казавшейся еще темнее от тусклого освещения пары светильников на стене.

Там ее и нашел Влад. Сел рядом, поднял и пересадил жену к себе на колени и качнул качели посильней. Молчали, чувствуя единение, смотрели вдаль на еле заметные огоньки фермы, раскачивались.

Прибежал Лешик без протеза, на дежурных костыликах. Как нашел, как узнал, где они? Он всегда находил их безошибочно, каким-то внутренним, настроенным на родителей радарчиком. А они все удивлялись до сих пор этой его способности.

– Лешка, – отчитал его Влад, – ты что из кровати сбежал? Тебе же спать давно пора.

– Сбежал, и что, папочка, – признался малыш, и в самом деле одетый в ночную пижамку, – я же не могу мамочку бросить, это же неправильно, ей же больно и грустно.

– Ну, залезай, герой ты наш, – проворчал Гарандин, подхватывая малыша, убирая костыли в сторонку и усаживая рядом с собой.

Укутал в плед, прижал потеснее к боку, Лешик нашел под пледом Динину руку и ухватился за нее. Теперь молчали и раскачивались втроем.

Там их и нашли Кирилл с Соней.

– Ага, сидите, – констатировал Кирилл. – А Сонька у нас тут комплекс себе ужасный зарабатывает и самобичеванием изводится.

– Сонечка, ты что? – сразу же всполошилась Дина.

– Ну что-что? – тяжело вздохнула Соня, взяла еще один плед, лежавший в одном из кресел-мешков, укуталась и села рядом с Лешиком на диван.

– Она придумала теорию о том, что в ней сидят гадкие гены биологического отца, которые обязательно проявятся во всей красе, – сдал сестрицу Кирилл и, последовав примеру Сони, схватил плед и устроился на еще одном кресле-мешке напротив дивана.

– Это не теория, это закономерность, – обиженно-строптиво возразила Соня, – закон природы. Гены передаются от родителей детям и проявляются в разное время. Но проявляются же. А если этот Виктор мой папаша, который убил одну мою маму и напал на другую, значит, и во мне есть его гадские агрессивные гены. И вообще все это из-за меня.

– Ты неправильно трактуешь генетические закономерности, – выступил из темноты Иван и, как Кирилл до него, подтянул и поставил перед диваном еще одно кресло-мешок, укутался в плед и плюхнулся на сиденье. – Есть гены, которые не проявляются вообще в течение всей жизни, а есть гены, которые и вовсе не передаются потомству. Современная наука доказала, что потомству передается неполный набор генов родителей.

– И что, мы будем рисковать и проверять это путем эксперимента? – нервничала Сонька. – И ждать, проявятся они или нет? Начну я от дури куролесить, бить людей и проявлять агрессивность, или обойдется?

– Агрессивность – это не вопрос генетики, а вопрос воспитания, – остудил ее горячность Влад. – Это поведенческие устои, а они закладываются в семье. По-моему, в нашей семье с устоями все в полном порядке.

– Влад прав, Сонечка, – высказала свое мнение Дина, – ты ведь понимаешь, что я специалист по агрессии. Так вот: на генном уровне человек получает, скажем, решительность, склонность к риску, храбрость, а вот проявление этих черт характера, их направленность формируются той средой, в которой он растет и воспитывается. Если человек с такими данными воспитывается в среде так называемой разрешенной агрессии, где насилие – норма жизни и поощряется, то он и будет агрессором. Или, например, там, где его личность, его индивидуальность жестко подавляется, ущемляется и деформируется, он примет эту модель: уничтожить, подавить более слабого, или получит глубочайшую психическую деформацию, которая совершенно неизвестно каким образом проявит себя в будущем. И так далее. Понимаешь? – И улыбнулась: – Твоя мама была прекрасным человеком, очень доброй и светлой личностью, почему бы тебе не выбрать ее гены как доминирующие?

– Вот Лешик, например, – подхватил разговор Гарандин.

– Да, – подскочил малыш, держась за Влада. – Вот я, например! – И спросил на всякий случай у отца: – А что я, папа?

– У него тоже гены, как с ним тогда дела обстоят? – усмехнулся Влад.

– Лешик – это солнышко, – улыбнулась Соня.

– Да, я солнышко! – согласился с ней звонким, счастливым голосом пацан.

– А давай у него спросим, – предложил Гарандин.

– Давай спросим у меня! – уже хохотал от радости и такой замечательной игры малыш.

– Лешик, скажи, кто твой папа? – спросил его Влад.

– Как кто? – необычайно удивился ребенок. – Ты же мой папа. Самый родненький папочка на всей земле!

– Поняла? – подчеркнул с довольным видом Влад, обнял одной рукой малыша и поцеловал в щечку. – Самый родненький. Скажи, Лешик, а кто папа Сонечки?

– Как кто? – снова удивился парень и объяснил: – Она же моя родная сестра, значит, ты ее родненький папа. – И уточнил для полной ясности: – На всей земле.

– Поняла? – снова подчеркнуто-наставительно переспросил Влад. – Я твой папа. А у меня гены во! – показал он большой палец. – И нечего голову себе забивать всякой ерундой. Тот человек не имеет к тебе совершенно никакого отношения. Абсолютно. У тебя есть мама, у тебя есть названый отец, аж целых три брата и табор приличной родни. Мне кажется, что этого более чем достаточно, чтобы вырасти достойным человеком.

– Лешик, – усмехнувшись, вдруг спросила Сонечка. – А кто папа Кирилла?

Пацаненок призадумался, посопел, посмотрел на отца, что-то соображая и, видимо, найдя правильный ответ, радостно сообщил:

– Какой-то другой папа. Может, и хороший человек. – И посоветовал Кириллу со всей серьезностью: – Но лучше бы ты попросился к нашему папе. Наш все равно всех лучше на земле.

Тут уж они не удержались и грохнули дружно смехом.

– Ага, вот вы где спрятались! – вышел из темноты Константин Павлович.

– А мы смотрим: куда семейство подевалось всем составом? – шагнула вслед за ним Елена Игнатьевна.

А следом за ней и бабушка Лида с Антониной Борисовной.

– Вот мы все прямо здесь! – оповестил всех Лешик, захлопав в ладоши, и рассмеялся звонко и радостно.

– Дурдом, – прошептала Владу Дина. – Бодро у нас тут.

И подумала про себя: а что еще будет, когда дети родятся? Полный…

– Да все будет хорошо, – поцеловав ее в голову, прошептал Гарандин, как обычно, почувствовав и услышав ее мысли. – Замечательно все будет.

По-видимому, Виктору Дерюгину доходчиво объяснили, что может произойти с ним «там», куда его отправят по этапу, на кого он, собственно, по идиотизму своему замахнулся и фигуру какого масштаба зацепил. Настолько доходчиво объяснили, что через месяц после нападения, при перевозке из зала суда, где проходило предварительное слушание его дела, в следственный изолятор он предпринял попытку побега, при пресечении которой и был убит сержантом полиции.