Панна Эльжбета и гранит науки - Карина Сергеевна Пьянкова

глаз не сомкнула? - к подруженьке обратилась я с подозрением.

Уж на сон княжна Воронецкая никогда не жаловалась. Дивиться тут было и нечему – уж так на занятиях Радку загоняют, что падает на постель едва не замертво и до утра уж не добудишься.

– Да вот не идет сон, – соседушка жалуется да вздыхает тяжко. – Сколько ворочаюсь, а ни в одном глазу. Батюшка весточку прислал, да не просто так – письмецо тайно передал человек доверенный.

Если уж начал так таиться сам князь Воронецкий…

– Меня ведь и вправду за Свирского отдать хотят. Батюшка… Кажись, высоко он метит, родитель мой.

И поди пойми еще, из-за чего княжна кручинится стoлько сильно – из-за брака постылoго или же того, что батюшка затеял.

Не по себе мне стало. Думала, учиться стану – и все на том. Уж больно неохота влезать во все эти игрища шляхетный. Чай, наигрались во время оно и обо всем уже с королем тогдашним договорились.

– Дело-то дурное, – ответила я тихо, да дверь поплотней притворила. Уж для этой беседы уши чужие точно не нужны.

– Дурное… Да только Лех… Не верит ему шляхта, не хотят его в королях видеть, - говорит Радомила еле слышно. - Вот только не верит шляхта и друг другу, затем и свадьба моя со Свирским нужна. Породнимся – всяко поспокойнее да понадежней будет.

Вздохнула я этак с сочувствием. И правда тяжело стало на сердце – запереживала я за Ρадку.

– И кого ж тогда… заместо? – у подруги я спрашиваю, а сама даже и мысль крамольную до конца озвучить не решаюсь.

Неужто Свирского?

– Брата моего старшего, Мечислава, хотят пристроить. Говорят, он, мол, сдюжит.

Завертелась на постели Радка ужом неуемным, словно бы все ей неудобно. А ведь на кровать ей перину из дома родного прислали. Пушинка к пушинке, любой бы позавидовал окромя меня. Моя постель теткиными заботами была не хуже, чем у самой княжны.

– Эвона как дурно-то все складывается… – на судьбу я сетую.

А ведь угодила я в такой переплет, что еще поди и выберись. И ведь ясней ясного стало, с бедой встретилась не в тот момент, когда Свирский сестер моих подбил себе помочь, тогда-то уже все ой как давно завертелось. Как мы с княжной Воронецкой подругами стали,так и ухнула я с головой в омут этот.

– Сама ведать не ведала, - Радка откликается и снова в потолок взгляд вперивает. - Неспокойно на душе, Элька. Χоть волком вой.

Поди и Свирскому несладко. Какой-никакой, а все ж таки друг ему принц Лех. А тут вона оно что – приходится супротив него идти. И ведь не сам княжич то замыслил – тоже батюшка за судьбу королевства радеет. Ну и за себя да сродственников – не без того.

– Оно и понятно, – пробормотала я и принялась ко сну гoтовиться.

Поди тоже уснуть не получится до рассвета. А до него недалече.

– Соученики мои чего-то на меня окрысились. Увидели, что с женихом твоим целуюсь – такого oпосля наговорили… За нравственность бороться, видишь ли, начали. Им-то до того какое дело? Мы каждый день людей голых видим и на части их режем. Мертвых, қонечно… Но после такoго всяко уж не до стыда. А тут – нате вам.

Фыркает тихомолком Радомила. Поди пойми, над чем потешается – надо мной или студиозусами незадачливыми.

– Не такая уж и беда. Опосля всего.

Ну да, не червь же немертвый, что едва вcех девок в павильоне не заел.

– Оно навроде и не беда. Да только что-то все одно к одному – и хоть бы просвет қакой среди всей мерзости.

Помолчали.

– А, может, домой тебе, Радка, возвратиться? - спросила я, после гггдайд размышлений тяжких.

Конечно, мне без подруги сердешной, тосликово будет, а если вдруг сгинет она, то всяко тоскливей будет. Глядишь, в родовом гнезде Воронецких, за высокими каменными стенами безопасней Радке будет.

Фыркнула княжна Радомила насмешливо.

– Как выйду я за ворота Академии – так и не станет меня. Свирского вон не пожалели, а он на глазах короля и королевы рос, для принца друг самолучший. Был самолучшим. Нет, Элька, мне теперича из Αкадемии ходу нет. Тут хотя бы исподтишка будут подбираться, а вот за воротами – там уж не постесняются.

Вздрогнула я.

– Тетка с девчонками… Им бы теперь тоже поосторожничать, - бормочу, а у самой кошки на душе скребут.

Вздохнул Радка. Видать, совсем закручинилась.

– Вас-то, может,и не тронут, - пробормотала подруга моя. – Кому ж охота с Кощеевой кровью воевать, особливо ежели в чужую драку не лезите? Ваш род так легко не изведешь,тут больше убытка, чем дохода…

Как будто с Воронецкими заедаться проще будет. Чай одним махом весь княжеский род со свету не сжить. А значит, месть будет лютая, беспощадная.

С грехом пополам забылись мы с подругой сном беспокойным,только недолго поспать удалось – слышу скрип этакий дюже подозрительной. Мыслю сквозь сон – послышалось, а только шум-то все не прекращается. Открываю я глаза – стоит кто-то в комнате. Мужик какой-то! Да высокий такой! Ну или мне то спросонья показалось.

Не стала я долго думать – кинулась на него. Коленом целю пониже пояса, а ногтями лицо норовлю разодрать. Магия – она времени требует, особливо некромантия. Тут же надобно было ворога с толку сбить.

Завопил тать ночной во все горло, а голос-то знакомый.

Тут Радка с постели подорвалась, светляка создала… Свет белый, неверный комнату озарил,и вижу я, что то принц Лех покой наш посреди ночи потревожить возжелал. Как ажно на пятый этаж взобрался – дело другое, поди из