Покойник в кювете - Станислав Николаевич Савицкий

пойдем знакомиться с Михаилом Евсеевичем.

Глава 4

На завхоза они вышли не сразу. В кабинете его не было, и Машеньке пришлось заглянуть в несколько комнат, прежде чем она выяснила, где его можно найти. Все это время Сергей стоял в коридоре, уставившись отсутствующим взглядом в окно.

— Михаил Евсеевич на седьмом этаже. Проводит инвентаризацию, — скороговоркой отчиталась запыхавшаяся Машенька.

— Но я насчитал шесть этажей в вашем институте, — заметил Сергей.

— Седьмой этаж у нас глухой. Он без окон. Его давным-давно приспособили под склад. Лифтом мы поднимемся до шестого этажа, а с него по лестнице на седьмой.

— Надеюсь, это не стремянка, — улыбнулся Сергей.

— Ну что вы, — серьезно ответила Машенька. — Там достаточно капитальная лестница. Правда, из дерева.

Из кабины лифта на шестом этаже они вышли на небольшую площадку с деревянной лестницей, которая обрывалась на уровне открытого люка. По ней они поднялись на седьмой этаж и оказались перед дверью.

— Всё. Дальше я не пойду, — сказала Машенька. — Михаил Евсеевич не любит, когда его отрывают от дела.

— Ну а я рискну оторвать его от дела, — сказал Сергей. — Спасибо тебе, Машенька. Вот моя карточка. Если тебе будет что сообщить мне, звони. Обязательно звони.

За дверью открылось просторное помещение длиной в весь этаж, освещенное лампами дневного света. Среди стеллажей с блокнотом в руке и карандашом за ухом ходил Михаил Евсеевич. Он был высокого роста, в синем халате и слегка сутулился.

Михаил Евсеевич не заметил, как вошел Сергей, и продолжил перебирать покрытые пылью папки на стеллаже. Направляясь к нему, Сергей прошел мимо сваленных в кучу транспарантов и плакатов с призывами выполнить досрочно очередную пятилетку. До перестройки сотрудники института выходили с ними на первомайские и ноябрьские демонстрации на площадь Победы. Эпиграфом к ним служили нарисованные колбочки, в которых проходила бурная химическая реакция, должно быть, символизировавшая активную научную деятельность в стенах института.

— А я к вам, Михаил Евсеевич, — сказал Сергей, подойдя к нему.

— Да? — удивился завхоз и повернулся к Сергею. — Чем обязан?

Сергей представился.

— Н… Да… Грустная история, — сказал Михаил Евсеевич. — Когда умирают старики вроде меня, это еще куда ни шло. А вот молодые люди…

Он не нашелся, что сказать дальше, и замолчал.

— Ну какой же вы старик? — возразил Сергей. — Не знаю ваш возраст, но больше пятидесяти с небольшим вам не дашь.

Сергей польстил Михаилу Евсеевичу и знал об этом.

— Да уж скоро будет шестьдесят три, — не без гордости сказал действительно моложаво выглядевший завхоз. — Так чем могу вам служить?

— Насколько я знаю, вас с покойным связывали деловые отношения.

— Ну какие там деловые отношения, — рассмеялся Михаил Евсеевич и отошел от стеллажа к Сергею. — Так… На заре его трудовой деятельности на поприще частного бизнеса я, так сказать отчасти, фрагментарно приложил руку к его становлению.

Сергей знал эту привычку научных и околонаучных деятелей выражаться высокопарно, сдобрять свою речь, — как устную, так и письменную, — дело не дело, лишними словечками, чтобы придать кажущуюся весомость своим сентенциям.

Ну а низшее звено всегда склонно копировать старших по рангу.

— И каким образом вы приложили руку к его становлению? — спросил Сергей.

Михаил Евсеевич взял из-за уха карандаш, повертел его в руках и водворил в нагрудный карманчик халата. Его задумчивое лицо подернулось воспоминаниями, и Сергей приготовился слушать пространное повествование, начинавшееся лирическим отступлением. Но он ошибся. Все оказалось проще.

— Я закупил у него для института партию шариковых ручек, карандашей, скрепок и несколько дыроколов. Вот, собственно, и всё.

— Это была разовая покупка?

— Да. Скажу прямо: особой необходимости в ней не было. Единственно хотел дать толчок развитию их бизнеса. Он обратился ко мне тогда такой еще желторотый, с молоденькой женой, и оба такие никчемные… Пожалел. Это потом они вроде как заматерели. А тогда…

Михаил Евсеевич махнул рукой.

— И на этом ваше участливое отношение к ним закончилось?

— Ну почему же? Это в советское время, когда царил повальный дефицит, мы, заведующие хозяйством, некоторым образом конкурировали друг с другом, потому что все время приходилось ловчить, выбивать, доставать, успевать перехватить. Это не то что сейчас, когда все сыпется на голову потребителя как из рога изобилия. Теперь мы можем позволить себе держаться корпоративно и подсказывать друг другу, где можно что достать подешевле. Вот так и навел я Соколовых на кое-кого из заказчиков.

— Надо полагать, они в долгу не остались? Я имею в виду Соколовых.

— Какое там не остались! Даже бутылки коньяка не поставили, — с откровенной досадой махнул рукой Михаил Евсеевич.

— Вы не могли бы мне дать адреса заказчиков, к которым вы направили Соколовых?

— А почему нет? — ответил корпоративный завхоз и написал в блокноте адреса и фамилии коллег. Вырванный листок он протянул Сергею.

— Вот, пожалуйста. Список людей, к которым я направил Васю Соколова.

Сергей удивился каллиграфическому почерку Михаила Евсеевича и без труда прочитал имена и названия НИИ, где те работали.

— А дальше вы планируете сотрудничать с теперь уже овдовевшей Людмилой Соколовой? — спросил он напоследок.

— Какое там сотрудничество! Вы же сами видите: наше судно идет ко дну.

Михаил Евсеевич в третий раз махнул рукой.

Глава 5

Из НИИХИММАШа Сергей направился в ближайший адрес, указанный в листке Михаила Евсеевича. На этот раз это был НИИ, привязанный к пищевой промышленности.

На входе его не остановил пожилой вахтер, скользнувший по нему равнодушным взглядом.

Не представившись, Сергей спросил:

— Где мне найти Бориса Михайловича? Вашего завхоза.

— На четвертом этаже, а там по коридору направо и в самый конец, — ответил вахтер и вновь погрузился в состояние близкое к летаргическому сну.

На четвертом этаже царило то же запустение, что и в ХИММАШе.

— Вы же понимаете, финансирование хромает, притока свежих научных кадров практически нет. Все бросились в финансовые и юридические вузы, а если кто и поступает в единственный в нашем городе филиал института мясомолочной промышленности, то потом идет на производство, включая весьма сомнительные шарашки. Там больше платят. Так что перебиваемся как можем, — сказал Борис Михайлович. — Но ничего. И на нашей улице будет праздник. И финансирование придет и свежие кадры с ними. Главное сейчас — выстоять. Что мы и делаем.

Он одарил Сергея оптимистичной улыбкой. Сергей ответил ему тем же.

Ему приятно было видеть жизнерадостного сангвиника, тем более после мрачноватого и пессимистически настроенного завхоза НИИХИММАШа.

— А что касается вашего интереса к Соколовым, то я действительно закупил у этих…

Яков Петрович взял небольшую паузу, улыбнулся и продолжил:

— …бизнесменов весьма скромную партию файлов и фломастеров. Все-таки протеже от Михаила Евсеевича. Как было не потешить