Битвы магов. Книга Хаоса - Роман Гринь

— Может, проведем обряд здесь? — спросила Кира.

— Один чёрт, побыстрей бы только с этим покончить.

— А не боишься? — спросила моя демоническая спутница.

— Нет, — отрезал я.

— А стоило бы, — серьезно ответила кошка, — будет очень страшно!

— Давай уже начинать!

— Пфф… какой нетерпеливый, нужно дождаться полуночи.

— Тогда я пока просто лягу спать, — кошка не стала возражать против такого развития событий.

Я очень устал и вымотался за этот день, по этому, пхнув под голову дорожную сумку, я устроился спать просто на паркете. Казалось, только я сомкнул глаза, как мягкая лапка начала упорно пихать меня в бок:

— Вставай соня, весь обряд просить.

Я недовольный тем, что меня разбудили, поднялся на ноги и посмотрел в окно. Там была кромешная тьма. Странно, а мне показалось, что прошло всего пять или десять минут.

Что ж, пора начинать, хоть мне этого и не хочется. Ну, быстрей начнем — быстрей закончим. Надо сказать, я плохо разбирался в ритуальной магии, и, в частности, в магии призыва всяких сущностей. Но, к счастью, со мной всегда была пушистая язвительная "википедия" мира магов.

— Возьми мел, — скомандовала Кира, — и очерти вокруг себя круг.

Я послушно выполнил приказ. Простая и примитивная, но очень действенная защита против демона.

— Теперь формулы.

Я повторил за Кирой заклинание, слово в слово. Нарисованный круг на секунду засветился, но, тут же, стал таким, как прежде, простым рисунком, начерченным на полу. Вот только я почувствовал, что моя защита возросла. Стало как‑то намного комфортней.

— А теперь подношение! — скомандовала Кира.

Ну да, кровь, куда же без этого. Я взял нож и аккуратно сделал надрез на своей руке. Я собрал несколько капель крови на лезвии ножа и оставил его за пределами круга.

— Что ж, можно снимать печати. И ещё Странник, если тебе дорога твоя жизнь и твоя душа, что бы ни случилось, что бы ты ни увидел, не вздумай покидать пределы круга! — сказала Кира, она казалась на редкость серьезной, и, даже, будто немного напуганной. Странно, и первое и второе для нее было нехарактерно. — Все, больше я тебе ничем не помогу. Я должна спрятаться, иначе эти твари сожрут меня. Прости!

Вспышка света и моя демоническая кошка превратилась в дымку и исчезла внутри медальона, висевшего на моей шее.

Ну вот, я снова один. Ну что поделаешь, нужно быстрей покончить со всем этим. Я сел в позу лотоса внутри круга, достал из шкатулки камни. Кристаллы тут же начали излучать чудовищно разрушительную силу и очень темную ауру, у меня даже немного закружилась голова и началась лёгкая тошнота.

Надеюсь, я знаю, что делаю. Я разложил кристаллы за пределами круга вокруг ножа с каплями моей крови, и прочитал формулу снятия печатей, которой меня обучил Великий Мастер.

Сначала ничего не происходило. Только становилось все холоднее и холоднее. Я поежился. Температура упала, казалось, на полтора десятка градусов, у меня изо рта шёл пар. Я увидел, как окна покрываются изморозью.

"Идут, — прозвучал в голове голос Киры, — собери всю волю, Странник! И ни при каких обстоятельствах не покидай круг!"

Мне показалось, или ее голос действительно прозвучал взволновано? После слов Киры, вмиг вспыхнули все старые свечи, стоявшие в подсвечниках на столе. Где‑то на первом этаже послышался визг, нечеловеческое рычание, крики, стоны, плачь. Дикая какофония разного рода демонических звуков. Вдруг, рояль, стоявший в комнате, сам заиграл тихую музыку. Я тут же узнал эту мелодию, траурный марш Шопена, известный так же как "похоронный марш". К клавишам будто нежно прикасались невидимые пальцы. Музыка нарастала, становясь громче. Я задрожал, то ли от холода, то ли от страха. Но все же, собрал волю в кулак. Я повидал многое, справлюсь и с этим. Мне ничего не грозит, пока я нахожусь внутри очерченного мелом круга, а свои страшилки пусть оставят для детей.

На лестнице раздались тяжелые шаги какого‑то грузного существа. Оно пыхтело и скрипело половицами, приближаясь к двери. Похоронный марш играл громче и громче с каждым скрипом на лестнице.

"Держись, Странник, — пытался успокоить я сам себя, — что бы ни вошло в эту дверь — ты выстоишь!".

В дверь тихо заскреблись. Потом где‑то в коридоре нежный женский голос запел зловещую колыбельную. Я вздрогнул, это был голос моей матери.

"Почему еще не спишь?

Спи, усни, ты мой малыш.

Засыпай же вечным сном,

Смерть давно уж за окном.

Растерзают бесы душу,

Черви уж дожрали тело,

Не вынес тяжкую ты ношу,

И жил ты как‑то не умело.

Теперь пора кормить червей,

Одна судьба у всех нулей.

Ты станешь прахом, ты ничто.

Ты был никем, ты есть никто".

Проклятые твари, я с силой сжал кулаки и заскрежетал зубами от бессильной злобы. За дверью послышался смех, какой‑то низкий, хриплый и визгливый. Потом раздался резкий удар в закрытую дверь, и та разлетелась в щепки. Существо, что забежало в комнату вслед за этим, можно назвать смесью паука и какой‑то гуманоидной твари, отдаленно напоминающей человека. Нижняя часть тела была паучьей, верхняя немного походила на женщину. Только руки — слишком длинные, с острыми пожелтевшими когтями на узких длинных пальцах. Сами когти достигали тоже не менее полуметра. На голове демона было восемь белесых глаз, что с дикой скоростью хаотично метались в своих орбитах. Кожа демона была мертвенно бледной, обескровленной, местами покрытой трупными пятнами.

— Где же? Где же наш господин? — голос звучал настолько неприятно и скрипуче, что я невольно вздрогнул. "Паучиха" проворно взбежала по стене, пробежалась по потолку и снова вернулась на пол, жадно втягивая ноздрями воздух. — Я его не чую.

— Да здесь же он, дура, — раздался из коридора низкий хриплый бас.

Траурный марш заиграл громче, и в зал торжественно вошли ещё двое демонов, видимо изображая похоронную процессию. Оба были одеты в чёрные смокинги. Одно существо напоминало маленького мерзкого карлика, только кожа его имела ярко — зеленый окрас, уродливое лицо украшали огромные бородавки, и длинная борода в десяток метров стелилась по полу. Второй — что‑то похожее на непропорциональную обезьяну, с головой пса. Он вывалил изо рта пожелтевший сухой язык, а с его клыков капали слюни. Эти двое несли в руках гроб без крышки, и я легко мог разглядеть, кто в нем лежит. Это был я, наряженный в красивый дорогой костюм, мертвенно бледный, держащий в своих мёртвых руках зажженную свечу.

У меня мороз пробежал по коже, хоть это и был всего лишь мираж, но он казался таким натуральным.