Сорванная вуаль - Дебора Мартин

Она всем телом прижалась к нему, ее сердце было так переполнено любовью к нему, что она не могла сдержаться, чтобы не проявить ее тем единственным способом, который теперь знала. Он научил ее, как доказать любовь, и она, овладев этим искусством, щедро дарила ее ему. Марианна раскрыла губы навстречу его жаждущим губам и прижалась бедрами к его бедрам.

– Черт побери, Мина, – проговорил Гаррет с горящими от страсти глазами. – Я думал, что мое сердце окаменело за те годы, что я провел во Франции, но ты оживила его.

– А ты разбудил мое, – прошептала Марианна, гладя его щеку.

Гаррет вздрогнул при этих ее словах и блаженно прикрыл глаза.

– Не так просто изгнать тебя из моих мыслей, – сказала Марианна и приложила руку Гаррета к своей груди, чтобы он мог почувствовать биение ее сердца.

Он открыл глаза и посмотрел на нее с неукротимой страстью:

– Я безумно хочу тебя! Я не знаю, кто ты на самом деле, Мина, но я все равно так хочу тебя!

Марианна до боли стиснула его руку:

– Ты знаешь, кто я. Я – Мина, цыганка, спасшая тебе жизнь. И я же леди Марианна, которая не хотела говорить тебе правду из страха потерять твою… твою симпатию.

Марианна прижалась к Гаррету и положила голову ему на грудь. Неистовое биение его сердца вселяло в нее надежду, что он питает к ней какие-то другие чувства, кроме простого желания обладать ее телом.

– Ах, Мина, ты разрываешь мне сердце, – тихо сказал Гаррет, затем поцеловал Марианну в макушку и направился к двери.

Открыв ее, он бросил на Марианну взгляд, полный страсти:

– Предоставляю тебе возможность. Можешь уйти, если хочешь. Я не стану удерживать тебя.

Неужели он подумал, что она предлагает ему себя, пытаясь таким образом заставить его освободить ее? Марианна некоторое время с изумлением смотрела на Гаррета, затем неуверенно рассмеялась:

– А куда я пойду? Все солдаты Англии будут охотиться за мной, если я уйду отсюда.

– Ты не понимаешь. Я не буду держать тебя здесь против твоей воли. Больше не буду. Ты можешь выйти из гостиницы и исчезнуть. Я не помешаю тебе, и ты навсегда избавишься от страха перед солдатами, потому что никто из них еще не знает, что ты жива.

Как он мог после того, что сказал, прогонять ее прочь? Марианна слушала Гаррета и не верила своим ушам.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ушла? Я… я думала, что я тебе небезразлична…

– Черт побери, Мина! Я не знаю, что получится от этой поездки в Лондон. Тебя там кто-нибудь может увидеть и узнать. Тирл может попытаться устранить тебя сам. Или я могу узнать о тебе такое, что… Это не важно. Я говорю, что тебе лучше держаться подальше от меня. По крайней мере ты останешься жива! Я могу дать тебе денег и всего, что…

– Я не уйду! – выкрикнула Марианна и, подбежав к двери, захлопнула ее.

То, что предложил Гаррет, ей было не нужно, больше не нужно. Она должна остаться с ним, чтобы обрести покой. Или он научится доверять ей, или бросит ее. Но его решение должно быть осознанным и зависеть от того, чего он хочет, а не от того, что считает лучшим для нее.

– Я остаюсь с тобой до самого конца, даже если из-за этого буду проклята навеки, – решительно заявила Марианна.

В какой-то момент ей показалось, что Гаррет намерен ей возразить, но он неожиданно заключил ее в свои объятия и с чувством произнес:

– Значит, мы будем прокляты вместе. Я клянусь, что теперь никогда не отпущу тебя. Никогда!

Не дожидаясь ответа, он запечатлел на губах Марианны долгий поцелуй. Она не протестовала, потому что хотела его так, что едва могла сдержаться.

Его дыхание как будто вливало в нее жизнь. Каждая клеточка ее тела трепетала в предвкушении счастья, от каждого его прикосновения вскипала в жилах кровь. Сладкое томление овладевало Марианной, и она не замечала, как в нетерпении расстегивает пуговицы на камзоле Гаррета.

Она чувствовала, что и он испытывает такое же нетерпение. Его ласки теряли свою нежность, а его грубоватость, вызванная нетерпением, доставляла ей удовольствие. Приподняв ее ягодицы, он с силой прижался к ней своей отвердевшей плотью.

– Ты такая нежная, – шептал он ей на ухо. – Иногда я забываю, как ты нежна. Я не хочу делать тебе больно, моя милая.

Марианна теснее прижалась к нему.

– Ты не причинил мне боли.

Она потянулась и поцеловала его в шею, почувствовав, как напряглись его мышцы от ее прикосновения. Затем Марианна осторожно провела языком по его щеке в направлении к уху.

От такой утонченной ласки Гаррет потерял над собой власть. Издав тихое рычание, он поднял Марианну на руки и понес к кровати. Замелькали кожа, полотно, кружева, он снимал с нее одно за другим ее сапожки и всю одежду, и чем больше перед ним открывалось красоты, тем смелее он становился.

Несмотря на то что он видел ее обнаженной уже несколько раз, она не успела привыкнуть к тому, что ее тело так откровенно рассматривали. Она инстинктивно схватила покрывало, чтобы прикрыться, но Гаррет шепнул: «Не надо» – и отбросил его. На кровати Марианна молча встала перед ним на колени. Не спуская с нее глаз, он начал раздеваться. Она с жадностью смотрела, как он обнажается.

В тусклом сумеречном свете его тело казалось припорошенным золотом, а завитки каштановых волос, покрывавшие его тело, светились в лучах заходящего солнца. Он напоминал ей могучий дуб – крепкий и несгибаемый в своем величии.

Марианна рассматривала Гаррета с беззастенчивым удовольствием, а он, опустившись перед ней на колени, осторожно провел рукой от ямочки на ее шее до ее соблазнительной груди и немного поиграл с набухшим соском.

Гаррет все нежнее ласкал Марианну, гладя плоский живот, бедра, и она чувствовала, как слабеет от его прикосновений. Неожиданно он погрузил палец в ее теплую сладостную глубину, и она, ухватив его за плечи, начала извиваться под ним, охваченная одним желанием – почувствовать, как сливаются их тела.

– Вот так, моя цыганская принцесса. Покажи мне истинную страсть, – шептал Гаррет.

Прижав Марианну к постели, он резким движением вошел в нее.

– Я разгадал тебя… раз и навсегда? Неужели я и в самом деле поймал… эту неуловимую леди Марианну?

– Да, – ответила Марианна. – Я твоя. Да, да…

Эти слова звучали в ритм его все ускоряющихся движений. Их тела сливались воедино, они становились одной ветвью, одним деревом, внутри которого струились жизненные соки. Необыкновенный танец любви вознес их на самую вершину. Гаррет издал торжествующий крик и излился в Марианну своим семенем.

Потом они лежали, опустошенные, тяжело дыша, не выпуская друг друга из объятий. Гаррет не переставал ласкать Марианну, и его нежность настолько потрясла ее, что она едва сдерживала слезы, зная, что Гаррет не поймет их причину.