Египтянин - Мика Валтари

и потянул за собой по полу, ноги у него при этом передвигались и пасть щелкала, как у хищника, который крадется за добычей. Этого крокодила я подарил царю, и он был очень доволен, потому что в его реках крокодилы не водились. Таская его за собой по полу, царь совсем забыл о перенесенной боли, и врачеватели переглядывались, улыбаясь от радости.

После этого, щедро наградив своих лекарей, а целителя зубов просто обогатив, царь отослал их от себя. Но меня он оставил, и я научил его превращать воду в кровь и дал ему порошок, который следует всыпать в воду, чтобы она стала красной. Как и любое большое искусство, такое чудо было просто, и всякий, кому был известен его секрет, мог его повторить. Но царь очень ему удивлялся, расхваливал меня и не успокоился, пока не позвал своих приближенных в сад, куда повелел впустить и находившийся поблизости от дворца народ. На глазах у всех он превратил воду бассейна в кровь, так что присутствующие, к великому его удовольствию, закричали от ужаса и бросились на землю у его ног.

О своем зубе он совершенно забыл и сказал мне:

– Синухе-египтянин, ты вылечил меня от мучительной болезни и разными чудесами порадовал мою печень. За это проси у меня что угодно, назови любой подарок, какой только захочешь, и я дам его тебе, что бы это ни было, потому что я тоже хочу порадовать твою печень.

Тогда я сказал ему:

– Царь Буррабуриаш, повелитель четырех сторон света, я держал под мышкой твою голову и слышал, как ты орал диким голосом, и мне кажется неподобающим, чтобы у меня, чужеземца, осталось такое воспоминание о царе Вавилонии, когда я вернусь домой и стану рассказывать, что я здесь видел. Поэтому будет лучше, если ты внушишь мне страх и трепет, показав всю свою мощь: подвесишь бороду, привяжешь хвост и велишь своим войскам промаршировать перед тобой, чтобы я почувствовал все твое величие и мог броситься перед тобой на землю, отирая ее губами у твоих ног. Ничего другого я у тебя не прошу.

Моя просьба, видно, пришлась ему по душе, ибо он ответил:

– Воистину никто не говорил со мной так, как ты, Синухе, поэтому я выполню твое желание, хотя это и утомительно, ведь мне целый день придется просидеть на золотом царском троне, глаза мои устанут и меня одолеет зевота. Но будь по-твоему.

И он разослал приказ по всем своим владениям, сзывая войска, которые должны будут пройти перед ним.

В назначенный день царь сидел на золотом троне у Ворот богини Иштар, у его ног лежал лев, а вокруг в полном вооружении стояли его приближенные, сверкая золотом, серебром и пурпуром. Внизу по широкой дороге перед царем проходили и проезжали войска – копейщики и лучники по шестьдесят человек в ряду, военные колесницы – по шесть. На то, чтобы все войска прошли перед правителем, понадобился целый день. Военные колесницы грохотали подобно грому, шум шагов и бряцание оружия напоминали рев бушующего моря, так что, глядя на все это, начинала кружиться голова и подгибались ноги.

Я шепнул Каптаху:

– Мало сказать, что у Вавилонии столько войска, сколько песка в море или звезд на небе. Нам необходимо сосчитать их.

– Это невозможно, господин мой, – заворчал Каптах, – на свете нет таких больших чисел.

Но я все-таки сосчитал то, что сумел: пеших воинов было шестьдесят раз по шестьдесят, ибо шестьдесят – это в Вавилонии священное число, как и числа пять, семь и двенадцать, но почему это так – я не ведаю; хотя жрецы мне и объясняли, я не понял их объяснений.

Я видел, что щиты и копья царской охраны сверкают золотом и серебром, лица воинов блестят от масла, а сами они так ожирели, что, пробегая мимо царя, задыхаются и пыхтят, как стадо быков. Но их было немного, а прибывшие из провинции отряды состояли из загорелых грязных воинов, от которых несло мочой и глаза которых были изъедены мухами, так что я думаю – воины одинаковы во всех странах. Поскольку приказ царя пришел неожиданно, многие воины не имели даже копья, колесницы были старыми и скрипучими, от некоторых при езде отлетали даже колеса, а прикрепленные к колесницам косы покрылись зеленой плесенью.

Вечером царь призвал меня к себе и спросил:

– Ты видел мое могущество, Синухе?

Я бросился на пол перед ним, обтер губами пыль у его ног и сказал:

– Воистину нет более могущественного царя, чем ты, не зря тебя называют повелителем четырех сторон света, глаза мои устали, а ноги подгибались от страха, ибо у тебя столько же воинов, сколько песка в море и звезд на небе.

Он, довольный, улыбнулся и сказал:

– Ты получил то, чего желал, Синухе, хотя мог бы и так мне поверить, мои советники очень сердятся за эту прихоть, которая стоила годового налога целой провинции, ведь воинов надо сегодня вечером накормить и напоить, они, по обыкновению, станут шуметь и бесчинствовать в городе, а на дорогах из-за них еще целый месяц будет неспокойно, так что в другой раз я не соглашусь на такой смотр. Зад мой занемел от сидения на золотом троне, и голова пошла кругом. Давай же теперь пить вино и радовать нашу печень после такого тяжелого дня, ибо я должен тебя о многом расспросить.

Я пил вино, и царь спрашивал меня о многих вещах, как это делают дети и юноши, не видевшие еще других стран. Мои ответы ему нравились, и наконец он спросил:

– Есть ли у твоего фараона дочь? После твоих рассказов о Египте я решил взять в жены дочь фараона. Правда, у меня в женских покоях живет уже четыреста жен, и их мне более чем достаточно, ибо сил моих хватает только на то, чтобы повеселиться с одной женой в день, и даже это мне надоело бы, не будь они разными. Но моя слава умножилась бы, если бы среди них была дочь фараона, и народы, которыми я повелеваю, почитали бы меня больше прежнего.

Я в ужасе воздел руки:

– Буррабуриаш, ты не ведаешь, что говоришь, ибо, с тех пор как стоит мир, дочери фараонов еще никогда не выходили за чужеземцев, они выходят замуж только за своих братьев, а если у них нет братьев, остаются девами и становятся жрицами. Так что слова твои оскорбительны для богов Египта, но я прощаю их тебе, поскольку ты не ведаешь, что говоришь.

Он нахмурился и сказал раздраженно:

– Кто ты такой, чтобы меня прощать?