Лондонцы - Маргарет Пембертон

Кейт покатила коляску к дому Керри. А еще гадалка сказала, что на смену сердечному горю придет большое счастье! Уж не Леон ли станет его источником? Дружелюбный, непосредственный, он уже принес в ее дом много радости и счастья. Пальцы Кейт сжали ручку детской коляски. Она скучала по Леону и с нетерпением ждала его писем. Сердце подсказывало ей, что он обязательно даст о себе знать. А как только получит увольнение на берег, непременно вернется на площадь Магнолий.

— Будь ты проклята, шлюха! — раздался срывающийся мужской крик, и Кейт едва не подскочила на месте от испуга. — Будь прокляты все коммандос!

Облупленная входная дверь дома Ломэксов распахнулась, и Тед, в армейской форме и с вещевым мешком за плечом, выскочил на дорожку едва ли не бегом, с искаженным яростью и обидой лицом.

Кейт замерла на месте. Сделай она еще пару шагов, и они с Тедом столкнулись бы.

Из распахнутой двери доносились истерические рыдания. На крыльцо пулей вылетел бледный и напуганный Билли.

— Папа! Папа! Вернись! — закричал он и побежал за удаляющимся быстрыми шагами отцом. — Вернись, папа! Пожалуйста, вернись!

Тед Ломэкс не выказывал намерений вернуться к Мейвис. Провожаемый изумленными взглядами соседей, повыскакивавших на крыльцо, он продолжал стремительно шагать в сторону Магнолия-Хилл, преследуемый Билли.

Кейт взглянула на входную дверь. Мейвис не было видно, но ее рыдания разносились по всей округе. На крыльцо вышла Берил. С затравленными глазами, в широких штанишках до колен, выглядывающих из-под подола платья, она смотрелась очень сиротливо. Кейт стало так ее жалко, что она решительно завернула коляску в сад Ломэксов.

— Мы с ним не виделись почти год, а он заявляется и говорит, что бросает меня! — надрывно воскликнула Мейвис, едва Кейт вошла в дом, ведя за руку Берил. — Он меня ударил! Тед, мой ласковый, любимый Тед меня ударил!

Мейвис сидела за кухонным столом, зажав в руке носовой платок и размазывая по лицу слезы и тушь для ресниц.

— Разве можно быть таким дураком! Мы с Джеком всегда дружили, вся улица об этом знает. Но мы только друзья и не более того! Проклятые соседи!

Кейт стала наливать воду в чайник, рассудив, что прежде всего следует напоить Мейвис горячим крепким чаем, а уж потом разговаривать. Керри давно предсказывала, что дружба с Джеком Робсоном не доведет Мейвис до добра. Ставя чайник на плиту, Кейт задалась вопросом: кто на площади Магнолий не поленился сообщить Теду в армию о том, что Джек проводит в обществе его жены все увольнения?

— Между нами ничего не было, — бубнила Мейвис сквозь слезы, и Кейт показалось, что в ее голосе звучат правдивые нотки. — Джек влюблен в Кристину Франк, он влюблен в нее вот уже несколько лет. — Она окончательно размазала тушь по щекам и в сердцах воскликнула: — Ну почему у мужчин нет мозгов? Да задумай я закрутить с Джеком роман, я бы давно это сделала, не дожидаясь, пока грянет эта проклятая война!

— Тед вернется, — заверила ее Кейт, моля Бога, чтобы так оно и случилось. — Успокойся, не плачь. Выпей лучше чаю!

— Что за тарарам, моя милая? Что за шум и гам? — послышался из прихожей голос Лии Зингер.

При звуке шагов бабушки Мейвис расправила плечи и вытерла нос платком.

— Ну вот, теперь она замучает меня вопросами и упреками! Заладит свое: «Ведь я же тебя предупреждала!» — вздохнула она. — Слава Богу, Керри не вернется с работы до восьми вечера! Если бы и она оказалась дома, конца бы их наставлениям не было!

Следом за Лией примчалась Мириам, и Кейт поспешила уйти. Зная, что Керри нет ни дома, ни на рынке, она не стала заходить к Дженнингсам и не пошла в Льюишем. К радости Гектора, Кейт направилась на пустошь и дальше, в Гринвичский парк.

Вечером, в начале восьмого, звук радиоприемника сперва стих, а потом вообще исчез. Спустя мгновение надрывно завыли сирены воздушной тревоги. Это произошло впервые после того, как родился Мэтью, и впервые Кейт предстояло спускаться в убежище без Леона.

Не теряя надежды, что к ней нагрянет Гарриетта или, на худой конец, мистер Ниббс, Кейт взяла ребенка на руки, приговаривая:

— Мы переждем это с тобой вдвоем, мой маленький!

Малыш открыл глазки и недовольно замахал кулачками. Стараниями Леона их укрытие стало заметно уютнее. Теперь здесь стояли раскладушки, масляный обогреватель и штормовой фонарь. Под жалобное завывание Гектора, жавшегося к ее ногам, и канонаду зенитных орудий, открывших огонь по самолетам противника, Кейт торопливо прошла по темной дорожке и спустилась по ступенькам в бомбоубежище.

Ночь, полная страха, тянулась мучительно медленно. Время от времени Кейт отдергивала тяжелую завесу над входом в убежище, и каждый раз, когда она делала это, ее взгляду представало ночное небо, исчерченное лучами сотен прожекторов, которые искали среди туч бомбардировщики. Похоже, немецкие самолеты сбрасывали свой смертоносный груз не только на центр Лондона и доки. Чудовищные отголоски мощных взрывов доносились со стороны Элтама, стоящего от Темзы даже дальше, чем Блэкхит. Следом за ними в небо взмывали языки пламени.

Кейт крепче прижала к груди Мэтью, сообразив, что теперь бомбят уже и жилые кварталы. И хотя жители наверняка спрятались в убежища, общественные или домашние, никто не спасся бы в случае прямого попадания бомбы. Вот раздался взрыв где-то поблизости, задрожала земля, и Кейт стало страшно по-настоящему — она испугалась за Мэтью. Если с ним что-то случится, она никогда не сможет себе этого простить. Никогда. Никогда. Никогда.

Наконец прозвучала сирена отмены тревоги. Кейт выбралась из мрака на бледный свет занимавшейся утренней зари и почувствовала, что едва держится на ногах. Всю ночь напролет Мэтью кричал и плакал, а Гектор вторил ему жалобным воем и повизгиванием. Кейт ни на секунду не сомкнула глаз, и теперь ей не верилось, что все это позади.

Но едва она удобно устроилась в старомодном отцовском кресле-качалке на кухне, чтобы покормить Мэтью, как раздался громкий стук в дверь и вошла Гарриетта. Вид у нее был изможденный. Сердце Кейт сжалось от жалости и сочувствия.

— Сегодня было много несчастных случаев? — тихо спросила она.

Гарриетта расстегнула ремешок шлема и сняла его.

— Это был какой-то кошмар, — мертвым голосом ответила она. — Бомбили Элтам, Бромли, Орпингтон, разрушены сотни частных домов на южном берегу Темзы. Такого я еще не видела. — Гарриетта тяжело опустилась на стул. — В одном доме после взрыва уцелели только трехлетняя девочка и канарейка. Бедняжку, конечно, не оставят без крова, но властям пока не до нее. Наш местный уполномоченный просил меня приютить ее хотя бы на несколько дней, пока разберутся с самым неотложным.

— Вы ее возьмете? — спросила Кейт, встревоженная судьбой трехлетней сиротки.

Гарриетта заправила прядь седых волос в пучок.

— Я же все время на дежурстве. Не хочу показаться нескромной, но я одна из лучших водителей на нашей подстанции и без меня им не обойтись.