«Афганистан, мой путь…» Воспоминания офицера пограничной разведки. Трагическое и смешное рядом - Юрий Николаевич Матроскин

них удалось почерпнуть многое для своего профессионального роста. К сожалению, и жизнь у этих двух руководителей сложилась по разному. Если Иосифа Рашидовича судьба взяла «на излом» и в конечном счете он трагически погиб, то у Александра Ивановича — наоборот, жизнь сложилась успешно. Еще в разведотделе, отвечая за контроль использования финансовых средств на оперативные расходы, ему, видимо, полюбилось это занятие и спустя несколько лет он связал свою работу с финансовой деятельностью, достигнув на этой ниве очень больших «высот».

Нужно отметить, что руководство нашего отдела уделяло важное внимание не только профессиональному развитию сотрудников, но и заботилось о здоровье подчиненных и членов их семей. В частности, это выражалось в их санаторно-курортно обеспечении. Дело в том, что по решению руководства КГБ СССР, все офицеры и прапорщики, проходившие службу в Афганистане, в первоочередном порядке обеспечивались путевками в ведомственные санатории и дома отдыха, что позволяло снимать стрессы и отвлекаться от тяжелых военных будней. В июне 1986 года во время очередного отпуска мне с семьей были предоставлены путевки в одесский санаторий им. Ф. Э. Дзержинского, где в соседнем санатории профсоюзов произошел уморительный случай, позабавивший всех отдыхающих и не только. В этом санатории поправляли здоровье шахтеры, рабочие и другие члены профсоюзов.

И вот как-то в холле нашего корпуса мое внимание привлек громкий хохот медперсонала. Как оказалось, сестра одной из наших медсестер работала в указанном санатории профсоюзов, где обеспечивала принятие лечебных водных процедур отдыхающими. За день до этого к ней прибыл очередной отдыхающий «работяга» из далекой сибирской «глубинки». Ошалевший от того, что в санатории «поправляют» здоровье не только пивом с воблой, но и лечебными процедурами, он, видимо, впервые в своей жизни, прибыл на водные процедуры. Встретившая его молодая медсестра, сделала соответствующие отметки в журнале и предложила ему: «Проходите в кабинку и переодевайтесь». Посетитель, поглощенный осмотром бурлящих потоков воды в ванных, без вопросов зашел в кабинку для переодевания и только там, видимо, задался вопросом: а что означает «переодевайтесь»? Ибо у него в пакете было, видимо, что угодно, но не плавки. И тут ему на глаза попались висевшие на крючке женские колготки, оставленные забывчивой посетительницей. Без особых раздумий он избавился от всей одежды и напялил на себя эти колготки. До сих пор представляю изумленные глаза молодой медсестры, перед которой предстал в таком «изысканном» виде посетитель (и чем он ее при этом изумил). На крик медсестры — видимо, она посчитала его «извращенцем» — прибежали ее коллеги, которые разразились гомерическим хохотом. Долго еще это событие обсуждалось отдыхающими и персоналом во многих санаториях.

В сентябре 1986 года, наряду с участием в разведывательных мероприятиях с выездом на ряд загранобъектов, мне довелось принять участие в подготовке очередной широкомасштабной окружной войсковой операции в улусвольствах Дашти-Арчи и Имам-Сахиб. Дело в том, что в течение 1986 года крупные операции в этих зонах не проводились и душманы обнаглели. Поэтому руководством КСАПО и было принято решение малость «погонять» бандюков, чтобы согнать с них «жирок» вместе наглостью и спесью и провести «прореживание» их рядов. При ее подготовке по инициативе нашего главного «аналитика» Сергея Неб-на всеми оперработниками был проведен анализ имевшихся материалов и представлены ему обобщенные сведения, на основании которых им были подготовлены специальные карточки на каждый населенный пункт, подлежавший «зачистке». В них были внесены сведения о местонахождении домов бандглаварей, командиров групп и рядовых «духов», бандитских схронов с оружием и боеприпасами, а также на агентуру и бандпособников (порой с приложением фотографий). После определения руководством разведотдела задачи каждому разведчику оставалось только получить эти карточки. В результате эффективность разведывательной, оперативно-розыскной и фильтрационной работы наших разведчиков в ходе операции значительно возросла.

На завершающей стадии подготовки войсковой операции в отряд прибыла группа офицеров Оперативной группы КСАПО (г. Душанбе), в составе которой находились опытные разведчики во главе с заместителем начальника разведотдела ОГ подполковником Гонч-м Александром Юрьевичем — офицером, отдавшим службе нашему Отечеству в органах разведки и безопасности почти 50 лет жизни, ставши генерал-полковником и многолетним руководителем одного из острейших участков служебной деятельности органов безопасности. В Афганистан он вошел во главе спецподразделения еще за полгода до ввода ОКСВ — в июле 1979 года для проведения операций по обеспечению безопасности нашей границы, а окончательно вышел обратно только в июле 1989 года последним из советских пограничников (сделав подарок своей жене на ее день рождения). За его плечами более сотни боевых и множество разведывательных операций. Вот этот боевой офицер-разведчик и стал заниматься с нами подготовкой и планированием мероприятий, которые необходимо было провести под его руководством в ходе операции — ему предстояло действовать на ПКП руководителя операции, а нам — в боевых подразделениях, находясь на радиосвязи с ним. Естественно, было и неформальное наше общение. А поскольку на службу мы ходили в повседневной форме в кителях, то он, обратив внимание на то, что «на груди моей могучей одна медаль (колодка) казалась кучей», и зная уже о приличном сроке моей боевой службы в Афганистане, поинтересовался у меня о причине столь скромной оценки Родиной моего труда, отметив положительную оценку руководством разведотделов отряда и КСАПО результатов моей служебной деятельности. Что на это я мог ему ответить? Начальству виднее: наград не выпрашивают, хотя меня и регулярно поощряли «поцелуем начальника перед строем». Такие ситуации хорошо знакомы большинству боевых офицеров и прапорщиков: провоевав более двух лет «за речкой», из которых — восемь месяцев в качестве офицера разведки в штатах ДШМГ и четыре месяца — офицера разведки ОГ погранотряда, награды меня как-то «сторонились», хотя к этому времени за спиной у меня было уже около 50 боевых операций — малых и больших. Причина же была вовсе не в том, что я плохо воевал и работал или начальство недооценивало. В такой ситуации находились и другие разведчики, состоявшие в штатах спецподразделений, но действовавшие автономно от них. Это была «издержка» системы расстановки офицеров-разведчиков — «ларчик открывался просто»: поскольку я был прикомандирован к ММГ-3, числился в штатах ДШМГ, затем находился в штатах ОГ отряда, а разведработу вел под непосредственным руководством разведотдела отряда, то начальники ОГ, ММГ и ДШМГ не были в полной мере осведомлены о моей работе и считали, что оценивать ее и представлять меня к наградам должно руководство РО отряда, в то время как последнее считало, что такое представление должны инициировать и готовить начальник ДШМГ, затем ММГ-3 и ОГ. А о каком представлении могла идти речь, если начальник ДШМГ подполковник Вениамин Соловьев видел меня только при представлении с назначением на должность и