Приступить к ликвидации - Эдуард Хруцкий

— Нет!.. Это не я!.. Я не убивала!.. Он сказал: насыпь ему снотворного!.. Я насыпала!.. Нет!.. Это не я!.. — Она схватила Белова за отвороты плаща. — Слышите!.. Это он!.. Все он!.. Я только открыла ему дверь!.. Я сразу ушла!.. Это он!..

— Кто он? — крикнул Белов, с трудом вырываясь из цепких рук Валиевой. — Кто он, я вас спрашиваю?

— Аванесов!.. Жорик!.. Я открыла ему дверь, впустила его!.. Он забрал все бумаги!.. Вещи собрал!.. Говорит — унеси!.. Я еще поищу…

И она заплакала навзрыд, как плачут на восточных похоронах.

Они сдали Валиеву дежурному, и снова автобус вез их в Армяникенд.

— Слушай, Рашид, — спросил Сергей Азизова, — а почему этот район так смешно называется?

— Как правильно сказал Сэрожа, клянусь честным словом, — обрадовался Азизов, — именно смешно…

— Ну что ты говоришь, — вмешался в разговор Айрапетов, — ты его не слушай, он языком молотит, как ишак хвостом.

Азизов в ответ довольно захохотал.

— Ну вот, — продолжал Айрапетов, — пример тебе. Ты, Азизов, типичный пережиток. Нет такого названия. Это раньше так говорили, а теперь нет. В городе жили христиане и мусульмане. Христиане — армяне. А все остальные — язычники. Так вот, все христиане селились вместе, чтобы легче было от варваров обороняться. Понял теперь? Национальная вражда была. Теперь нет. Разве в хорошее старое время с этим варваром Азизовым за стол сел бы? Никогда.

— Ты уж скажешь, — беззлобно ответил Азизов, — я варвар. Ты на себя посмотри.

Они переругивались всю дорогу, и Белов понял, что это у них такая игра. Говори о чем угодно, только не о деле, на которое едешь.

Шофер спросил Азизова о чем-то по-азербайджански, тот ответил, и автобус, свернув, остановился.

— Прибыли.

Ночь была темная. Ветер с моря нес запах нефти и рыбы.

— Стойте здесь, — сказал Айрапетов, — я дворника найду.

Они стояли в темноте, слушая, как гудит над крышами ветер. Он налетал на улицы, и было слышно, как дрожат под его напором стекла.

Айрапетов вернулся минут через десять с дворником. Они о чем-то вполголоса поговорили на армянском.

— Дома он, — перевел Сергею Азизов, — давно пришел. Один он.

— А ты знаешь армянский? — удивленно спросил Сергей.

— Здесь работать, надо и армянский, и азербайджанский, и грузинский, и турецкий знать.

— Неужели все выучил? — ахнул удивленно Белов.

— Какой там. Всего понемножку.

Наконец Айрапетов, видимо, договорился с дворником.

— Пошли. Он постучит, скажет, что телеграмма. Ну а дальше по обстоятельствам. Оружие проверьте.

Они вошли во двор и по скрипучей лестнице начали подниматься на галерею. Под напором ветра дом скрипел, как старая шхуна. Сырые доски поскрипывали под ногами. Первым шел Айрапетов, и Сергей считал, что это непорядок, первым должен идти руководитель операции — таков уж неписаный закон угрозыска. На галерее он обогнал Айрапетова. Тот не возражал. Сегодня задержанием руководил не он.

— На галерею выходит окно кухни, — сказал Азизов.

— Закрой его, — шепотом приказал Сергей.

Из-за занавесок пробивалась полоска света.

— Там он, — сказал дворник, — там, начальник.

— Стучи.

Дворник забарабанил костяшками пальцев по стеклу. За дверью послышались шаги, густой грубый голос что-то спросил по-армянски, дворник ответил. Из всего длинного диалога Белов разобрал одно знакомое слово — «телеграмма». Щелкнул замок, дверь распахнулась, и на пороге выросла фигура здоровенного детины в майке, пижамных брюках и тапочках на босу ногу.

Сергей, оттолкнув дворника, шагнул в квартиру.

— Уголовный розыск, — сказал он.

Он так и не успел закончить фразу. Аванесов с неожиданной для его массивного тела легкостью прыгнул на кухню. Дверь захлопнулась. Сергей бросился к ней. Раздался выстрел, пуля ударила где-то рядом с его головой. Аванесов стрелял сквозь дверь.

— Сергей! — крикнул Айрапетов.

Но в это время послышался звон стекла и выстрел. Сергей с Айрапетовым выскочили на галерею и увидели катящийся им под ноги клубок тел. Айрапетов упал на него, послышался глухой удар, потом кто-то громко застонал.

— Тихо, — отдуваясь, прохрипел Айрапетов, — ишь ты, стрелять начал. — От волнения он тоже начал говорить с сильным акцентом.

Белов и Аванесов

— Ты меня, начальник, пойми. Поймешь — простишь. Сыжу, ем, чай пью, вдруг ты врываешься. Я думал, бандит какой.

— Я же сказал вам, что мы из уголовного розыска.

— Послушай. Розыск-мозыск. Жулье знаешь какое стало?

— С нами был дворник.

— А, дворник-морник. Послушай, ему бумажку сунь, он с кем хочешь пойдет. Продажный человек, понимаешь?

— Откуда у вас оружие?

— Нашел. Клянусь мамой, на берегу моря нашел.

— Почему не сдали в милицию?

— Понимаешь, время такое, жулья навал, решил — оставлю до конца войны.