Бог есть. Что дальше? Как стать теми, кем мы призваны быть? - Николас Томас Райт

И наконец, целомудрие. Многих людей может удивить одно открытие: как сильно христиане (и иудеи) в первые века отличались от своего языческого окружения именно в этой сфере. Практически все обитатели античного мира считали само собой разумеющимся, что человек должен, если можно так сказать, получать столько сексуального удовольствия, сколько он может себе позволить. Конечно, существовал брак (между мужчиной и женщиной), где многие стремились хранить верность или боялись по тем или иным причинам от нее уклониться. Но обычно в ситуации измены главной проблемой было не нравственное падение, но ревность супруга или супруги. И все ожидали, что человек, не состоящий в браке, свободен вступать в любого рода сексуальные отношения, причем тот мир допускал аборты или позволял выкинуть нежеланного младенца на улицу, где его пожирали звери, так что для семьи главная проблема состояла в том, как выдать замуж дочь «с богатым прошлым». Конечно, во всех культурах существовали какие–то запреты. Скажем, в древних Афинах существовали четкие представления о допустимом поведении в рамках гомосексуальных отношений зрелого мужа с юношей. Но никто не считал гомосексуальное поведение, включая продолжительный однополый союз типа брака, чем–то необычным или достойным порицания. Скажем, Платон (в «Пире») превозносит такие отношения как наивысшую форму любви. Некоторые другие формы сексуального поведения, такие как совокупление с животными, вызывали разве что легкое удивление. И многие из подобных вещей совершались в языческих храмах или при храмах, хотя, конечно, и за их пределами.

Первые христиане разделяли представления иудеев, древних и нынешних, о том, что такого рода поведение порочно и что оно лишает людей человечности, искажая самую суть бытия человека. Они верили, что Бог дал человеку сексуальность ради радости мужа и жены, глядящих вовне (именно вовне, поскольку любовь в браке, как и Божья любовь, порождает новое творение — и в виде детей, и потому, что пара создает теплый, надежный и гостеприимный дом). Именно поэтому, а не из–за каких–то предрассудков или страха они отвергали образ жизни окружающего мира. Они верили, что призваны сиять в темном мире и являть окружающим новый образ жизни человека.

И это особое поведение восходит к самому Иисусу. В отрывке, о котором мы уже говорили, Иисус предупреждает слушателей о разного рода нечистых делах, которые исходят из глубин сердца человека. И при этом он повторяет главные запреты Ветхого Завета, ясно показывая, что (вопреки распространенным сегодня мнениям) он совершенно согласен с древним иудейским запретом на любого рода сексуальные отношения вне рамок брака между мужчиной и женщиной, продолжающегося всю жизнь. Весь Новый Завет подчеркивает, что именно так живут люди, в которых сияет образ Божий, а если мы задумаемся о корнях этой идеи, то ясно увидим, что за ней стоит представление о паре, мужчине и женщине, носящих образ Божий, которые призваны оставить других людей и прилепиться друг ко другу. И не зря богословы с самого начала видели в этом человеческом союзе знак нерушимой верности Бога Творца своему творению. И мы не должны удивляться, что, говоря о грядущем соединении неба и земли, Книга Откровение использует брачные образы. Вот на что похожа цель, telos, нашего существования. Добродетель верой держится за эту цель и учится предвосхищать грядущее в нынешней жизни с помощью верности в рамках брака и воздержания вне их. Западная культура, которую в основном разделяют христианские (хотя бы номинально) народы, отчасти окрашена христианскими представлениями о браке и сексуальности, но по большей части это не так. Попытки призвать людей к воздержанию сменялись в буквальном смысле навязанным распутством (вспомните, как в XVII веке на смену пуританству пришла Реставрация, или о протесте против так называемого «викторианского» образа жизни после Первой мировой войны, хотя, как показывает история, в XIX веке в Европе сексуальной распущенности было не меньше, чем в другие эпохи). Расхожая версия фрейдизма говорит, что сексуальное желание лежит в основе всего, а потому с ним невозможно, да и ненужно бороться, расхожая версия дарвинизма говорит, что в человеке существует жизненная сила, вынуждающая его размножаться, и потому лучше с ней ладить, — все это породило такой климат в популярном сознании, где любой серьезный призыв к воздержанию как принципу или в каких–то конкретных обстоятельствах, где возможно сексуальное самовыражение, наталкивается не на серьезные доводы, но на презрительную усмешку. Один корреспондент популярной газеты писал по этому поводу: «Снова мы слышим все эти слова о воздержании от несчастных фанатиков правого направления. Довольно скоро биология даст им пинка, так что они тоже превратятся в нормальных людей в этом отношении». Другими словами: нами правит биология, наши желания невозможно контролировать, а сопротивляться им — нездоровое и противоестественное занятие. Несколько сексуальных партнеров у одного человека или даже странный союз нескольких людей («полиамория», когда трое и более людей договариваются о своих разносторонних сексуальных отношениях) — подобные вещи все больше становятся «приемлемым» поведением. В течение нескольких последних десятилетий удобные противозачаточные средства и доступность абортов повлекли за собой новый всплеск сексуальной «свободы» — который не останавливается даже на фоне угрозы СПИДа.

Тем не менее христиане всегда утверждали, что воздержание — это одна из сторон девятичастного плода Духа. Да, это не слишком просто. Да, над этим надо работать, чтобы понять, почему некоторые искушения в определенные часы и в конкретных местах трудно преодолевать. Все это объясняется тем, что целомудрие — добродетель: это по своей сути не правило, которое ты решаешь соблюдать или нарушать (хотя о некоторых правилах Писание говорит достаточно однозначно); и это, конечно, не то, что можно просчитать на основе принципа, такого как счастье для максимального числа людей (в частности, потому, что яркое кратковременное счастье совокупления может повлиять на решение не лучшим образом); и, как на то указывал Иисус, это не такая вещь, которая возникает, когда ты следуешь своим естественным желаниям. И многие люди, живущие в подлинном безбрачии, такие как Иисус или многочисленные невидимые герои, обитающие в монашеских общинах или в менее очевидных местах, открыли для себя радость «второй природы» воздержания, о которой многие современные люди, как и большинство людей Древнего мира, не имеют никакого понятия. И наоборот, те из нас, кто занимается пастырством или заботой о семьях, прекрасно знают, что нынешние общественные привычки оставляют после себя синяки и глубокие раны, которые долго не заживают и отравляют жизнь. Церковь часто называют врагом радости, потому что она выступает против сексуальной распущенности. Но на самом деле радость убивает жадное стремление к удовольствиям. Это как с кредитными карточками — сначала банк старается скрыть стоимость своих услуг, а потом ты оказываешься в физических и эмоциональных долгах, которые приходится долго выплачивать.

И здесь снова вступают в игру стоящие неподалеку Терпение и Смирение. Неукротимое стремление к сексуальному союзу связано с желанием выразить себя, перейти в наступление, заявить: вот каков я и вот как я хочу действовать. Нет, скажет смирение, ты не найдешь свое подлинное Я на этом пути. Ты найдешь его, когда себя отдашь. Это правда, соглашается Терпение: отбрасывая ожидание, ты обкрадываешь сам себя и других. Все добродетели тесно связаны, как то утверждал и Аристотель, думая о своей знаменитой четверке (смелости, умеренности, мудрости и справедливости).