Тайный сыск царя Гороха - Андрей Олегович Белянин

померяю, – жалобно заныл малыш, размазывая по щекам мгновенно брызнувшие слезы.

Я со вздохом снял фуражку и протянул ему. Счастливое дитя утонуло в ней с ушами, по самый нос.

– Вот спасибо тебе, дяденька участковый! Вовек твоей доброты не забуду…

Когда я опомнился – его уже не было. И моей фуражки тоже, естественно…

Добрых пять минут я орал негодному мальчишке, чтоб он сию же минуту вернулся, иначе я серьезно поговорю с его родителями и порки ему не миновать. Абсолютно бесполезное сотрясение воздуха… Давно не чувствовал себя в такой бессильной ярости. Хоть плачь, хоть смейся, я ведь даже имени паршивца мелкого спросить не удосужился! Над головой издевалось солнце, впереди хихикала яркими бликами река, и даже ромашки, казалось, прятали смущенные улыбки, стесняясь в открытую хохотать над одураченным милиционером…

Я остановил кобылу у моста и, намотав поводья на перила, спустился вниз, к самой воде. Она была неестественно синего цвета, ближе к середине – вообще чистый ультрамарин, за что, видимо, и получила такое название – Смородина. Как именно следует вызывать русалок, я понятия не мел. Надо было бы вовремя поинтересоваться у Яги, да теперь поздно… Однако делать-то все равно что-то надо, у меня в Лукошкине парень пропадает.

– Гражданки русалки-и-и! Покажитесь, пожалуйста-а-а!..

Господи, что я несу?! Более идиотской формулировки вызывания кого-либо и придумать трудно. Вторая мысль, пришедшая мне в голову, была не более умной, но тем не менее сработала. Я попросту набрал камешков и начал кидать их в реку. Буквально через пару минут на поверхность вынырнули две хорошенькие головки, одна – с зелеными волосами, другая – с синими. Физиономии у обеих крайне недовольные, та, что с зелеными, еще почесывала шишку на макушке, куда ее стукнул мой камешек.

– Эй, добрый молодец, ты чего это тут озорничаешь?

– Виноват, гражданочки. – Я попытался козырнуть, но вовремя вспомнил, что лишен головного убора. – Разрешите представиться: начальник милицейского отделения города Лукошкино, младший лейтенант Ивашов Никита Иванович.

– Смотри, какой представительный, – хихикнула та, что с синими. – Мундир с пуговками, покрой иноземный, все так блестит, аж глазам больно. Ты, сокол, лучше бы сказал, зачем камнями кидался?

– Так я это и пытаюсь объяснить, – торопливо зачастил я. – Баба Яга меня послала к вам за живой водой. Младший сотрудник наш в бреду мечется, его упыри поцарапали, так что вы уж постарайтесь, пожалуйста.

Русалки переглянулись и довольно откровенно зевнули, им это было неинтересно…

– Но… там же человек умирает!

Они развернулись и неторопливо заскользили вниз по течению.

– Эй! Эй, вы куда, гражданочки! А знаете, чем карается отказ содействовать работникам милиции?

Они этого не знали, и им это было до лампочки. В отчаянии я заорал в полный голос:

– Да стойте же вы, спекулянтки мокрохвостые! Я заплачу!

Вот тут они мигом остановились, переглянулись и повернули обратно.

– Что ты там говорил об оплате, Никита Ивашов?

– Что готов заплатить за ваше снадобье. Между прочим, стыдно делать бизнес на безнадежно больных людях, но… об этом в другой раз. Вот емкость, наполните ее, пожалуйста, живой водой, скажите, сколько я вам должен, и не забудьте выписать чек – мне перед Ягой отчитываться надо.

– Зачем? – не поняли они.

– А откуда мне знать, что вы туда налили?! – резонно ответил я. – Старушка у нас в этом деле образованная, она проверит, если что не так – вот чек, и разбираться будем уже в другом месте.

Синеволосая подмигнула зеленокудрой, и та, подхватив мою флягу, скрылась под водой. Пока она отсутствовала, ее подруженька чересчур пристально меня разглядывала. В ее глазах сверкала такая неприкрытая откровенность, какая может быть только у истинных «детей природы». Ее морально-этические нормы явно отличались от моих, а рамки приличия в ее понятии вообще вряд ли имели место.

– Начальник милиции, а ты женат?

– Нет.

– А почему так? Не нашел суженую по сердцу?

– Времени не хватает, – буркнул я. – Служба, все время служба. И днем, и ночью, и в будни, и в праздники, так что как-то недосуг…

– И мне не до кобелей, – томно вздохнула она.

Я не сразу угадал скрытую игру слов, а когда понял, покраснел. Она надо мной издевалась.

– А почему ты назвал нас мокрохвостыми? – вновь полюбопытствовала русалка. Я пожал плечами… – Ты, наверно, думаешь, что у нас такие рыбьи хвосты, как у карасей?

– А что, нет? – опять смутился я.

Синеволосая заливисто рассмеялась, словно горсть хрустальных шариков рассыпали по мраморному полу:

– Конечно же нет. Мы точно такие, как и все земные девушки, просто больше времени проводим в реке. Разве ты на земле не устаешь от этого солнца, пыли, вечно потной одежды, людского столпотворения? А здесь тихо, легко, прохладно… Рыбьи хвосты придумали досужие бабы, чтобы отпугивать от нас своих мужчин. Ничего такого нет, посмотри…

– Эй, эй, гражданочка, что это вы делаете, – слабо запротестовал я, беспорядочно отступая, потом споткнулся, бухнулся задом на песок, да так и остался сидеть, не в силах отвести взгляда от дивного создания, что выходило ко мне из реки.

Нет, она была одета, но как… Тонкая, почти прозрачная, длинная рубашка без рукавов скорее обнажала, чем скрывала стройную девичью фигурку. Мокрая ткань облегала такие формы, каким могла бы позавидовать суперпопулярная манекенщица. Девочка была рождена для экрана и подиума, а белая кожа и синие волосы только добавляли ей своеобразного шарма. Когда вода стала ей по колено, она игриво повернулась и, подхватив волну мокрых волос, шутливо покачала бедрами.

– Вот видишь, никакого рыбьего хвоста!

– Ам… ну-у? вс…м… о-о-о!..

– Что, что? – обернувшись, переспросила она.

Ответить я не успел – из реки вынырнула вторая русалка и с деланным возмущением напустилась на подружку:

– Вот вы тут, значит, чем занимаетесь?! Я за живой водой плыву, туда и обратно в пять минут уложилась, а они здесь знакомство крутят… Даже меня не подождали, бесстыдники!

– Да мы ничем еще и не занимаемся, – улыбнулась синеволосая. – Никита захотел посмотреть, есть ли у меня хвост. Представляешь, чего ему там, в Лукошкине, нагородили?..

– Еще бы! Ну что ж, добрый молодец, вот твоя фляга, полнехонька. Где платить будешь?

Зеленоволосая тоже медленно вышла из реки. По сравнению с первой она была чуть ниже ростом и пухленькой, капли воды стекали с ее одеяния, как жемчужные нити… Две сразу – это перебор! Я не знал, куда прятать глаза. А обе русалки, ни малейшим образом