Смерть в осколках вазы мэбен - Виктория Платова

Ли появился ровно через пять минут. Он что-то сказалкосорукому, тот недовольно кивнул, но все же ушел распорядиться. Через паруминут перед нами уже стояли глиняные тарелки с каким-то пряно пахнущимкушаньем.

— Что это? — не выдержала и поинтересовалась я.

— Это… — Кореец засмеялся. — У этого блюда трудноеназвание, не буду и голову вам забивать. А если попроще, то просто ребрышки втесте и с пряностями. Попробуйте, это вкусно.

— Хорошо, — я кивнула. — В прошлый раз мне увас очень понравилось.

— Вот видите, — подхватил Ли, — стоит одинраз у нас побывать, как человек старается прийти сюда снова.

— Ладно тебе, — осадил его Герт. — Сказаноже, что мы по делу.

— Так я «по делу» не слышал еще ни одного слова. Может,давайте пока дернем немного?

— Нет, — музыкант решительно замоталголовой, — потом — сколько влезет, а сейчас не стоит. Да и тебе не стоит впервую очередь. Сначала вот это посмотри.

Герт отдал ему вскрытое письмо Карчинского и уставился наЛи:

— Что здесь написано?

— Откуда у тебя эта хреновина? — удивился кореец,разглядывая иероглифы. — Где ты это взял?

— Неважно, — Герт нетерпеливо побарабанилкостяшками пальцев по столу. — Что написано?

— Да фигня какая-то, — Ли стал вчитываться вписьмо, — сначала всякие приветствия и извинения, что не может приехать,потом снова извинения за то, что не может прислать какую-то вазу. Вотпослушайте: «Вы вправе мне не верить, но в последнее время какой-то злой рокпреследует меня. По договоренности я получил из Кореи вазу, которую должен былпривезти на выставку. Но сначала галерея отказала мне в помещении, и работыпришлось перевезти в мастерскую, затем произошел пожар в мастерской, а вазабыла похищена. Вы должны поверить, что я вас не обманываю. Вазу действительноукрали, и я приложу все силы, чтобы вернуть ее, тем более уверен, что знаючеловека, который это сделал. Успокойте Чона как можете, отдайте ему вазу,которую я посылаю с этой женщиной. Она не в курсе, просто курьер. Я все сделаюкак надо и в ближайшее время приеду в Москву с вазой…» Далее снова всякие уверенияв невиновности, прощания и прочее. Что все это значит? — спросил он, глядяна нас.

— Мы пока и сами толком не знаем, — ответилГерт, — но за то, что прочитал, спасибо.

— Значит, объяснять ты мне ничего несобираешься? — склонив голову набок, Ли смотрел на Герта.

— А я когда-нибудь делал из тебя дурачка? — Герттакже склонил голову. — Может, обманывал, скрывал что-то или водил за нос?

Кореец отрицательно помотал головой.

— А сейчас что изменилось? — спросил мой дружок.

— Сейчас не знаю что, — ответил Ли, — но мнекажется, что ты темнишь.

Герт дернулся, но я сжала его руку:

— Если так и получается, то все из-за меня. Это япопала в одну историю.

— Это тоже секрет? — Ли в упор посмотрел на меня.

— Нет, — я покачала головой. — Знаете, мнекажется, что вам можно верить. Один человек попросил меня отвезти вазу вМоскву. Я выполнила его просьбу, но вот это письмо случайно забыла передать.События же сейчас обернулись таким образом, что мы вынуждены были вскрытьписьмо для моей безопасности.

— Но это же полная чушь, — сказал Ли. — Какписьмо может угрожать?

— Мы не знаем, в какие игры они играют, — сказалГерт. — Я говорил Леде, что ей вообще не нужно было с этим проходимцемсвязываться. А теперь не знаем, откуда чего ждать.

— Так заявите в милицию, и дело с концом, —рубанул Ли, — хотя сейчас от милиции толку…

— Вот и я о том же, — кивнул Герт.

— Постойте, — вмешалась я, — у меня ещекое-что есть.

— И что же это? — Герт повернулся ко мне.

Ли тоже смотрел с любопытством, но от вопросов покавоздержался. Я достала из сумочки диктофон.

— В Москве я случайно услышала один разговор. Но о чемидет речь, не могу понять.

— Говорят по-корейски? — проницательно заметил Ли.

— Да. Мне, по крайней мере, кажется, что так. Вотпослушайте. — Я надавила кнопку диктофона.

— Иде якось Панас до хаты, а Мiтрiй назустрiч…[36]

— Что это? — обалдело пробормотал Ли. — Какхотите, но это не корейский.

— Простите, — я судорожно схватиладиктофон, — сначала я была на встреча с одной украинской группой, напленку все их шутки записывала, чтобы ребятам в редакции отдать, а разговортоже будет, только немного позже… Я сейчас перемотаю.

— Ладно тебе, оставь, — сказал Герт. — Позжетак позже. Не стоит перематывать, а то что-нибудь пропустим.

— Точно, — Юрка кивнул, — оставьте все какесть, а там разберемся.

Я снова включила диктофон, и мы прослушали веселый трепГеньки и Веньки. Но если в зале на конференции стоял хохот, то теперь никто изнас даже не улыбнулся хохмам украинских парней.

— Ка ай он да, — произнес знакомый голос.

— Вот оно! — воскликнула я. — Это тот самыйразговор.

Но Ли махнул мне рукой, чтобы я не мешала, и принялся напряженновслушиваться.

— Ничего нового, — заявил он, отключаядиктофон, — опять об этой чертовой вазе.

— А поподробнее, — вклинился Герт.

— Можно и поподробнее, — кореец пожалплечами. — Говорили двое, как вы уже и заметили.

— Правильно, — кивнула я. — Один из них главаЦентра корейской культуры Александр Пак, а другого не знаю.

— Пак! — Юрка присвистнул. — Не слабо. Вот,оказывается, чем не брезгует заниматься наш «досточтимый». Однако. Мне-торазговор не очень ясен, видно, про какие-то свои дела они базарили, но одномогу сказать, что базар этот гнилой. И лучше вам от них держаться подальше.Один все толковал, что какой-то мудак не приехал, а вазу привезла женщина. Но,мол, вазочка-то совсем не та, а где та, черт его знает. Тут один предположил,что он, тот, который не приехал, мог другого покупателя найти. Так второй типему приказал по-быстрому с ним разобраться. Короче, человека своего послать.Вот, собственно, и все.

— Спасибо, Юрок, — Герт хлопнул его поплечу. — Ты всегда был настоящим другом.

— Не знаю, какой я друг, — серьезно сказалЛи, — но вы лучше держитесь от всего этого подальше. Про Пака разные слухимежду нашими ходят, постарайтесь не вляпаться в конкретное дерьмо, а то ипомогать мне больше будет некому.

— Спасибо за предупреждение. — Герт поднялся. —Мы и сами думали о том же самом. Ладно, нам пора.