Китай при Мао. Революция, пущенная под откос - Эндрю Уолдер

за социалистическое воспитание спровоцировало возникновение тяжелых конфликтов на крупном государственном предприятии и, не разрешив их, оставило фабрику в состоянии глубокого раскола, который обернется открытым противостоянием осенью 1966 г.

Схожий процесс мы можем проследить на примере ведущего университета. Эти события в конечном счете приведут к колоссальным последствиям национального масштаба. Именно накаленная ситуация, которую создало Движение за социалистическое воспитание в Пекинском университете, окажется искрой, от которой в июне 1966 г. вспыхнет пламя «культурной революции». В июле 1964 г. Кан Шэн приказал небольшой группе в составе десяти кадров провести расследование в отношение руководства университета. Коллектив возглавлял заместитель главы Отдела пропаганды ЦК КПК. Рабочая группа провела опрос значительного числа недовольных кадров и преподавателей. Самые громкие заявления исходили от политологов и ветеранов партии кафедры философии. Начиная с конца 1950-х гг., эти люди были вовлечены во множество конфликтов с партийным руководством[138]. Поддержала представителей кафедры философии Не Юаньцзы, член партийного комитета, которая всего несколько месяцев назад стала секретарем объединенной партийной ячейки кафедры. Рабочая группа представила свой отчет по обстоятельствам расследования. В конце августа члены коллектива заключили, что при попустительстве местного партийного комитета в университете распространились политически враждебные элементы и зарубежные шпионы. Кан Шэн принял доклад и согласился с выводами о наличии в университете антипартийной группировки.

В октябре 1964 г. укрупненная рабочая группа Движения за социалистическое воспитание прибыла в кампус и приступила к полномасштабному расследованию. Коллектив, теперь уже включавший в себя более 200 кадров из учреждений пропаганды, культуры и образования со всего Китая, вновь возглавил заместитель главы Отдела пропаганды ЦК КПК. В конце ноября рабочая группа заключила, что партийная организация при университете на самом деле встала на капиталистический путь. В январе 1965 г. началась серия собраний критики и борьбы против предполагаемых классовых врагов. Множество партийных секретарей и членов постоянного комитета были обвинены в антипартийной деятельности. Партийное руководство Пекинского университета во главе с партийным секретарем Лу Пином было осуждено за попустительство открытой подрывной деятельности.

Ход кампании в Пекинском университете показался чрезмерно жестоким многим членам рабочей группы, а также официальным лицам из партийного комитета по городу Пекину, Отдела пропаганды ЦК КПК и Секретариата ЦК КПК. В январе 1965 г. Лу Пин, вместе с заместителем партийного секретаря Пэн Пэйюнь, выступил с самокритикой на заседании партийного комитета по городу Пекину, на котором оба чиновника, кроме того, выразили протест по поводу методов ведения кампании. Завязался жаркий спор, однако партийный секретарь по городу Пекину Пэн Чжэнь поддержал Лу Пина. В свою очередь, Дэн Сяопин раскритиковал Кан Шэна за доведение ситуации до скандала и признал партийное руководство Пекинского университета неповинным в каких-либо нарушениях. В марте 1965 г. Дэн Сяопин приказал Отделу пропаганды ЦК КПК инициировать кампанию за исправление стиля работы в отношении университета и рабочей группы, чтобы устранить проблемы, которые грозили срывом всей кампании.

В дальнейшем вся ситуация обернулась против слишком рьяных членов рабочей группы и их сторонников в университете. На трех конференциях, состоявшихся в период с марта по июль 1965 г., рабочая группа была раскритикована за «левацкие» ошибки. Представителей партийного аппарата при университете обязали выступить с самокритикой. Больше всех это коснулось Не Юаньцзы, партийного секретаря кафедры философии, и ряда преподавателей, которые поддержали ее. Люди, которые ранее осуждали партийного секретаря университета, становились его непосредственными подчиненными. Расхождения, наметившиеся в ходе кампании, по прошествии года обернулись местью[139].

Разрыв с СССР

Взаимоотношения между КНР и СССР были напряженными еще с 1956 г., когда Хрущев осудил Сталина, и только ухудшились во время «большого скачка», к которому советские власти относились с неприкрытым скепсисом. Мао неодобрительно относился к руководящей роли СССР, вставшего во главе всемирного коммунистического движения. Он особенно возражал по поводу оценки советскими властями ситуации в мире и попыток ослабить напряженность между мировыми сверхдержавами. Отношения между Китаем и Советским Союзом обострились в начале 1960-х гг. и, наконец, закончились разрывом в 1963 г. Последний обмен любезностями между сторонами явственно указывает на разночтения доктринального характера, которые привели к расколу между двумя крупнейшими коммунистическими режимами того времени. Разрыв с СССР стимулировал формирование в КНР особого мировоззрения, которое затем будет остервенело реализовываться в ходе «культурной революции».

Позиция КНР была оглашена в сделанном в июле 1963 г. длинном заявлении о мировом коммунистическом движении. Ключевая идея документа сводилась к противостоянию империализму и десталинизации [Lüthi 2008: 236–245]. Китайская сторона подчеркивала, что бороться следует против американских империалистов, развязавших общемировую агрессию. Достижение мира во всем мире объявлялось возможным лишь посредством вооруженной борьбы, а не примиренчества или наивных призывов ко всеобщему разоружению. Ядерные вооружения не исключали необходимость дальнейшего сопротивления и революционной борьбы. СССР не мог отказаться от поддержки революционного движения в странах третьего мира, мотивируя это исключительно угрозой атомной войны. Социализм не мог одержать победу посредством мирной конкуренции с мировой капиталистической системой. Классовой борьбе и диктатуре пролетариата суждено было сохраняться продолжительное время после образования социалистических государств, а стремление ограничить усердное выявление внутренних классовых врагов и шпионов, которые заявляли, что прежних социальных классов больше не существует, было основано на буржуазных предубеждениях. Нападки на так называемый «культ личности» были лишь оправданием, которое СССР придумал для форсированной смены руководства в других коммунистических странах [Ibid.; MacFarquhar 1997: 353–354].

СССР ответил на это заявление открытым письмом, адресованным международному коммунистическому движению. Советские лидеры выражали удивление, что какая-либо коммунистическая партия мира будет выступать в поддержку культа личности, который давно был развенчан как, в сущности, мелкобуржуазная концепция. Аллюзия была вполне очевидна: СССР указывал, что китайцы лишь отстаивают анахроничный культ личности самого Мао – худший симптом сталинизации общества. В равной мере, советское руководство настаивало на том, что ядерные вооружения «радикально и кардинально» меняли саму сущность противодействия капитализму, поскольку взаимный обстрел ядерными боеголовками завершился бы уничтожением как пролетариата отдельно взятой страны, так и небольшой горстки капиталистов с другой стороны. СССР отметил, что позиция КНР не содержала каких-либо признаков классового подхода, поскольку Китай абсолютно игнорировал перспективу гибели в ходе ядерной войны сотен миллионов рабочих. Вскоре после этого, 5 августа 1963 г., СССР подписал договор с США о частичном запрещении испытаний ядерного оружия, тем самым сделав неизбежным дальнейший разрыв между двумя коммунистическими державами [Lüthi 2008: 260–272; MacFarquhar 1997: 349–350].

Столкнувшись с развалом отношений с СССР, Китай приступил к подготовке массированной антисоветской кампании. Эта задача была вверена Кан Шэну, под руководством которого в резиденции «Дяоюйтай» восемь рабочих групп, в которые вошли свыше 100 писателей, генерировали поток полемичных заявлений по поводу политики Советского Союза, в том числе появившийся в июле 1964 г. «Девятый