Игра без правил - Владимир Моисеевич Гурвич

само собой, — не без гордости ответил Петр и сплюнул: — Революционеры хреновы. За доллары да за водку Родину, как порося, продадут. Сволочи, что с домом сотворили, все, что могли, разбили. Завтра попрошу баб, чтобы хоть внутри бы порядок навели. А пока пойдемьте со мной до моей хаты. Там заночуете.

Лобанов и Натали переглянулись.

— Спасибо за приглашение, но, полагаю, вряд ли сегодня кто-нибудь еще нагрянет. Так что не волнуйся. Мы тут скоротаем ночь.

Луцкой понимающе усмехнулся в усы.

— Ну ясно, дело молодое, горячее, как свеже выпеченный хлебушек. До чего ж люблю, когда он весь теплом сочится. Есть у меня одна идейка, как вам помочь. Если, конечно, получится.

— Что за идея? — почти дуэтом спросили Лобанов и Натали.

— Сперва сам все проверю, а затем вам доложу. А теперь мы пойдем, а то женки заждались. Шли бы вы лучше к нам, все спокойней.

— Сегодня мы отбились и больше нам ничего не грозит, — уверенно проговорил Лобанов.

— Ну как знаете.

Казаки, вскочив на коней, быстро умчались в темноту. Лобанов и Натали остались одни. Ночь была очень тихой, листья на высаженных прадедом Лобанова деревьях, даже не шевелились, словно устав за такой большой срок.

— Даже не верится, что только что здесь было самое настоящее сражение, в котором мы едва не погибли, — очень тихо, как будто желая вписать интонацию своего голоса в мелодию ночи, произнесла Натали.

— Был момент, когда я уже приготовился к смерти, — признался Лобанов. — И, пожалуй, только сейчас мне становится понятным, как все же хочется человеку жить. Даже если и его жизнь ему не нравится.

Они посмотрели друг на друга.

— Пойдем в дом, — предложила Натали.

В комнате царил полный разгром. За несколько минут своего здесь пребывания пьяная толпа порушила все, что тут можно было порушить. Лобанов и Натали энергично принялись за очистку помещения от обломков мебели и битого стекла.

К счастью, кровать, хотя и была частично изломана, но оказалась пригодной для своего прямого применения. Уставшие, они сели на нее рядом друг с другом. Несколько минут они молчали.

— Ты снова здорово себя вела во время нападения этих подонков, — похвалил Лобанов Натали. — Всякий раз поражаюсь: сколько в тебе мужества и самообладания.

— На самом деле я жутко перетрусила. И пистолет достала, потому что не было больше сил выдерживать этот страх. Вот и стала палить без разбора.

— Но при этом очень метко, все пули легли точно у их ног. Где ты так научились хорошо стрелять?

— Я много ходила в тир, там были хорошие тренеры. Они научили меня метко стрелять. Я говорила тебе, что Дмитрий Львович внушил мне мысль, что я должна уметь себя полностью защитить. Вот я и овладевала всеми искусствами, которые могли бы помочь мне достигнуть этой цели.

— Тебе это пригодилось. — Лобанов посмотрел на часы. — Между прочим, кончился ультиматум Ник Грегори.

— Ты все время думал: уйду я или нет?

Лобанов кивнул головой.

— Глупый, неужели ты ничего не понял, столько прожил, перевидел всего, а так и не узнал, что самое важное для женщины.

— И что самое важное, открой этот великий секрет.

— Его не открывают, его постигают сердцем. Но так и быть: для женщины важнее всего быть с тем, с кем ей хочется быть в данный момент.

— Если продолжить твою мысль дальше, то получается, что раз ты здесь, значит, тебе сейчас хочется находиться со мной. Я ничего не перепутал?

— Как долго шла к тебе эта очевидная мысль, — засмеялась Натали.

— Я уж думала, что ее придеться повторять несколько раз.

Тонкие руки Натали кольцом сомкнулись на его шеи, и Лобанов почувствовал знакомую сладость ее губ. Какое все же счастье, что я жив и могу испытывать такое блаженство, еще успел подумать он.

Глава двадцать пятая

Утром их навестил Петр. Он был не один, с собой он привел нескольких женщин и двух молодых казаков, которых он представил как Глеб и Арсений.

— Они будут у вас за телохранителей, — сообщил Луцкой.

Оба парня чувствовали себя немного смущенными главным образом по причине присутствия Натали, на которую они украдкой, но очень часто бросали пламенные взоры. Было ясно, что она покорила их неопытные сердца своим нездешним шармом с первого взгляда.

— Пойдемьте погутарим маленько, пока бабы приведут все в порядок, — сказал им Луцкой.

Лобанов, Натали и Петр отошли в сторонку.

— Вы не сомневайтесь, парнишки смелые, в армии отслужили, еще кое-где недавно побывали. А теперь вот хотят в милицию устроится. Я им сказал: будет все нормально, возьму. К нам попасть многие жаждут, да не так-то просто. В станице это место считается хлебным, многие деньги не получают, а у нас каждый месяц жалованье исправно выдают.

— Я бы не хотел впутывать их в эту историю, — проговорил Лобанов.

— Да они сами рады радешеньки впутаться. Для них это как приключение. Пусть маленько побалуются, а то скучно. Так что не беспокойтесь. Да и без защиты вам никак нельзя. Есть у меня к вам еще одно дело. Живет отсюда неподалеку не в селе, а скорей на хуторе один старик. Лет ему почитай больше ста. Его отец у вашего прадеда землю арендовал. Давно я о нем ничего не слышал, думал, что помер. А сегодня справки навел. Оказалось жив и сказали, что в добром здравии и в доброй памяти. А это для нас самое главное. Вот я и подумал, может он на картинку вашу посмотрит да и что-то припомнит. Он эти места хорошо знает, охотником и рыболовом хорошим был. В общем стоит съездить. Как говорят: попытка — не пытка.

— Конечно, надо съездить, — почувствовал прилив надежды Лобанов.

— Тогда на железного коня и вперед.

— А далеко ехать? — спросила Натали.

— Ехать-то не далече, да вот дорога туда тяжелая. Лет пятьдесят обещают ее заасфальтировать. Да так все у местного начальства руки не доходят.

— Вы меня подождите пару минут, я немножко приукрашусь, — сказала Натали и направилась к дому.

Луцкой посмотрел ей вслед.

— Прости, князь, если не в свое дело лезу, но как у вас с ней дело ладится?

— Да вроде ладится, хотя порой кошка пробегает между нами. Воспитание у нас разное.

— Воспитание в таком деле штука наиважнецкая, — согласился Луцкой. — Всю жизнь можно прожить, а такую женщину, как эту, не встретишь. Вот бы вы поселились тут, детей родили, маленьких княжат.

— А ты чего так князей любишь. Вроде бы из другого сословия, бары, питать к нам ненависть должен. Вон как Байдачный.

— Иван