Алхимики. Бессмертные - Кай Майер

– С тех пор тебя почитали ассасины?

– Сначала ассасины из крепости Аламут, а потом и их союзники – тамплиеры. С той лишь разницей, что одни видели во мне Исиду, а другие – Мадонну.

Аура вспомнила, что рассказывала в поезде Лукреция Каскаден о Черных Мадоннах – статуях, изображавших когда-то Исиду, а позже переделанных в христианские скульптуры Богоматери. «В них по сей день бьется сердце Черной Исиды…»

Именно это и случилось с Иннин. Ее, восточное божество, превратили в христианскую святыню.

– Почему ты не уходишь отсюда? – спросила Аура.

– А куда мне идти? – Иннин покачала головой. – Я все видела, все пережила, всего достигла. К чему мне еще стремиться?

Аура задумалась о своей собственной жизни. Неужели и ее ждет такой же итог? Ей только тридцать четыре года. Иннин – почти пять тысяч лет.

– Совсем не к чему? – спросила Аура.

– Пожалуй, есть кое-что. – Взгляд Иннин задумчиво блуждал по серым вершинам гор. – Полное обновление.

– Не понимаю.

– Зачем ты ищешь Verbum Dimissum?

Аура удивленно разглядывала совершенный профиль Иннин.

– Ты тоже его ищешь? – спросила она недоверчиво.

Иннин кивнула:

– Слово, однажды сотворившее мир. Слово, с которого все началось. – Иннин глубоко вздохнула. – Слово, которое, возможно, и есть само Творение.

В голове Ауры крутились мысли, образы, воспоминания. Она испытывала смешанные чувства – недоверие, растерянность, смятение.

– Ты всерьез думаешь, что с помощью Verbum Dimissum можно сотворить новый мир?

Иннин вызывающе посмотрела на нее:

– Старый я знаю наизусть.

– Но мир меняется. Постоянно. Даже сейчас, в эту самую секунду!

– Ты и впрямь так считаешь? Пять тысяч лет я наблюдаю людей. За все это время они ничуть не изменились. Люди – очень скучные создания. Иначе зачем им придумывать себе богов?

– Но ты не богиня!

– А ты в этом уверена? – Иннин прикусила губу. – Никто не знает, откуда берутся боги. Может, через пару сотен или тысяч лет ты сама станешь богиней. Боги не появляются сами собой, их создают! Меня люди дважды объявляли богиней. Разве я не имею права сотворить новый мир?

– Но Verbum Dimissum – всего лишь легенда.

– По крайней мере, Грааль не легенда.

– Ты его видела?

По лицу Иннин пробежала улыбка.

– Когда-то давно это была просто глиняная чаша – одна из многих, что стояли вокруг костра в ту ночь.

– В какую ночь?

– Ты знаешь в какую. В ночь, когда Иисус прощался с учениками.

Аура задумчиво прошлась по площадке башни и снова остановилась рядом с Иннин.

– Но этого не может быть…

– Я была там, Аура, – сказала Иннин. – Блудницей.

– Ты – Мария Магдалина?!

Звонкий смех Иннин разнесся по долине.

– Мария Магдалина? Боже мой, Аура… Нет. В ту ночь там было много девушек.

– Не понимаю, – слукавила Аура.

– Был пир. Ты же не думаешь, что те мужчины просто сидели, преломляли хлеб и пили из чаши учителя? – Иннин махнула рукой. – В ту ночь там было много девушек – по две на каждого мужчину уж точно! Отбирала нас Мария Магдалина. Пообещала хорошо заплатить, и мы получили свои деньги. Я сидела на коленях у… имени не помню. Иисус поднял чашу и произнес тост. Тост, Аура, только и всего. А пил он из самой обычной глиняной чаши.

– Святой Грааль…

– Тогда это была просто чаша. Однако она сохранилась и просуществовала несколько столетий. А потом последователи Иисуса отделали ее золотом и серебром, и Святой Грааль начал свое путешествие по храмам и церквям Европы. Кто и когда нацарапал на нем Verbum Dimissum, я не знаю. И на самом ли деле это Слово творения… Посмотрим. – Снова вздохнув, Иннин посмотрела Ауре в глаза. – Но мы узнаем правду, Аура. Иначе и быть не может.

Аура облокотилась на один из зубцов башни.

– Ты хочешь произнести Verbum Dimissum?

– Да.

– И надеешься, что мир от этого станет другим?

– Без надежды не проживешь пять тысяч лет.

– Без надежды на что? На разрушение мира?

– Нет. На сотворение нового.

– Я не собираюсь играть в эту игру.

– Я на тебя и не рассчитывала.

Глаза Ауры округлились.

– Константин?..

– Он принадлежит тебе. – Иннин покачала головой, глядя на стаю птиц, круживших над вершинами гор. – Не ты, Аура. И не твой друг.

– Кто же тогда?

Иннин взяла ее за руку и улыбнулась детской невинной улыбкой.

– Не мужчина и не женщина. Порождение алхимии. Дитя Морганта. – Голос ее звучал спокойно. – Гермафродит, Аура. И я чувствую, что он здесь.

Подняв меч, Джиллиан выбил дубинку из рук нападавшего. Грубо отесанная деревянная палка отлетела в сторону и ударилась о решетку. Константин попытался дотянуться до нее, просунув руку через металлические прутья, но дубинка отлетела слишком далеко. Выругавшись, он беспомощно стукнул кулаком по решетке. Все, что ему оставалось, – лишь наблюдать за схваткой.

– Каризма! – крикнул Джиллиан.

Каризма обернулась. Она пыталась открыть замок камеры, но никак не могла найти нужный ключ в связке. Второй стражник наступал сзади. В правой руке он сжимал старинный кинжал.

Каризма ловко увернулась от удара, выпустила из рук связку ключей и выхватила меч, который незадолго до этого сняла со стены замка. Клинок блеснул в свете факелов.

Стражник с кинжалом оказался проворнее, чем она ожидала. С виду он и его напарник походили скорее на конюхов, но, видимо, успели кое-чему научиться у тамплиеров-ассасинов. И все же в каждом их движении угадывалось лишь подражание боевой технике, которой эти люди по-настоящему не владели.

За считаные секунды Каризма обезоружила противника. Она дала ему возможность уйти, но тот нащупал на полу кинжал и снова пошел в атаку. Каризма ударила его мечом плашмя. Стражник упал и потерял сознание; из раны на виске полилась кровь.

Противник Джиллиана, собиравшийся наброситься на него с голыми руками, отступил, увидев, какая участь постигла товарища.

Каризма с Джиллианом выпустили Константина из камеры и затолкали туда связанных стражников. Закрывать камеру на замок Каризма не стала – этим двоим и без того понадобится несколько часов, чтобы освободиться.

Джиллиан и Каризма представились, Константин поклонился в ответ.