Между морем и ветром - Иринья Коняева

с ума одним взглядом. Он долго противился влечению, но эта лукавая чертовка проникла в его мысли, в его душу. Как модно говорить – под кожу.

И это не пугало, не раздражало, не вызывало иных неприятных чувств.

Он сам себе казался небольшим пассажирским кораблём, если не яхточкой, накрепко привязанным сверхпрочной исполинской якорной цепью для многопалубного теплохода или нефтеналивной платформы к основательно устроившемуся на дне многотонному якорю. Не сорваться. Не сбежать. Поздно. Не хочется.

Сева не обольщался. С Ярославом предстоит разговор, возможно, не один. Сейчас друг бесится, просто, по всей видимости, не хочет смущать своим темпераментом не привыкшую к его ору сестру, остальных бы точно не постеснялся.

Парень улыбнулся. Новоявленные родственники здорово веселили его своим поведением. И Ксюша, и Ярослав старались подыгрывать друг другу, явно желая понравиться, пока не понимая, что жить им придётся с настоящими характерами.

«Забавно, но за столько лет эволюции люди по–прежнему пользуются одними и теми же схемами. Что влюблённые, что эти вот товарищи. Даже на работе. Мы всегда стремимся понравиться во что бы то ни стало. Ха! Только у нас с Ксюшиком наоборот всё произошло. Хотя нет. Она меня нагло околдовала. Сколько бы она тут не распиналась, мы с ней знаем правду», – Сева тепло улыбнулся.

Он готов был ей простить всё. Или почти всё. И она простит, он не сомневался. Поёрничает, подраконит его, но в итоге будет с ним.

– Ну, с твоим характером профессиональное умение хлопать дверью – это наипервейшая необходимость, – вклинился Димка, и Сева недоумевающе на него посмотрел, не сразу вспомнив, о чём был разговор.

– С чего бы это? У меня прекрасный характер, – возмутился он совершенно серьёзно.

– Ага, конечно. Ты то рассеянный, ничего не видишь и не слышишь, на внешние раздражители не реагируешь, то, напротив, так перевозбуждаешься, загораясь идеей, что забываешь дома телефон, улетаешь хрен знает куда, никого не предупредив. Мы, между прочим, волновались! – разорялся Димка. – Ни одного звонка, Сева! Я не поверю, что у вас там не было спутниковой связи! Хотя бы смс–то ты мог прислать!

– Ну, если у тебя дома стоит телеграф, и ты знаешь азбуку Морзе, то мог, конечно. Дим, это военная база, там всё общение через коммутатор и по рациям. И если ты думаешь, что я был в комфортных условиях части, ты очень ошибаешься. Мы там с утра до ночи то на моторке раскатывали то туда, то сюда, то лазали по сопкам да копали. У нас была научная экспедиция. Папа любит меня ткнуть носом в: «А вот был бы военным, тебе полагались бы привилегии!». Надо сказать, что там они никому не полагаются, так что это всё для красного словца.

Ксюша смотрела на двух заговорщиков и не знала, верить или нет в эти россказни. Димка, конечно, поступил как настоящий друг: в её присутствии позволил Севе оправдаться, чем тот не преминул воспользоваться. С одной стороны, это могло быть правдой, а с другой… Нет, ей хотелось верить, что это правда.

– Вообще–вообще не было возможности? Ну вот прямо совсем? – выпытывал Дима, окончательно подтверждая версию девушки о сговоре двух друзей.

– Дважды была, – признал Сева. – Но я позвонил Ксюше, а не тебе. Только она не взяла трубку.

– Когда это ты мне звонил? – возмутилась преисполненная подозрений барышня, позабыв о намерении не поддерживать этот постановочный разговор.

И тут же вспомнила многочисленные звонки банка и коллекторской компании с незнакомых номеров. Сперва она отвечала, потом начала сбрасывать или ставить в чёрный список – под настроение. Исключать версию, что Сева звонил было нельзя. Да и Анфиса Андреевна об этом говорила.

– Ну, определённых усилий мне это стоило, скажем так. А вообще, я подписал договор, мне ничего нельзя рассказывать.

– Ты же говорил, что ваша экспедиция исследовательская, – предъявила ему Ксюша.

– Но заказ–то военный, – Сева развёл руками. – Лучше привыкай, что о работе меня расспрашивать не стоит. То, что можно, я и сам с удовольствием расскажу.

– С чего бы это? – фыркнула его собеседница. – Больно надо. Жене будешь рассказывать.

– Ну так и говорю: «Привыкай», – толсто намекнул парень.

– Это ты привыкай считаться с моим мнением, – выдала Ксюша, подразумевая совсем не то, о чём все кругом подумали, а оттого и расхохотались.

– Считай, уже смирился с этой ужаснейшей мыслью. Всё ради тебя, – Сева мягко улыбался и смотрел так, что поневоле злость уходила, уступая место тёплым и нежным чувствам.

«Почему он такой соблазнительный? Никаких сил, так хочется обнять эту заразу. Ну, не подумал человек, с кем не бывает? Блин, я его оправдываю, а надо держаться. Пусть его проступок не так ужасен, как я думала, тем не менее, надо сохранять трезвый ум и помнить: буду слишком легко всё прощать, будет косячить дальше», – наставляла саму себя рассудительная барышня.

– Тешь себя мыслью, что тебе это пригодится.

Ксюша планировала сказать фразу холодно и стервозно, но вышло чуть игриво. Сева улыбнулся понимающе, и она разозлилась, на себя – в первую очередь.

Разговор плавно ушёл в иное русло и Ксюша выдохнула спокойно. Пикироваться с любимым мужчиной на глазах у его друзей ей не нравилось, а если учесть и тот факт, что её яростный братец тоже сидел и внимательно слушал, так вообще становилось не по себе. Она ничего не могла поделать – постоянно бросала на Ярослава короткие взгляды, то извиняясь, то следя за реакцией, то просто любуясь и радуясь в миллионный раз его существованию.

Брат сидел, положив руку на Светкино колено и выглядел вполне расслабленно, если, конечно, не обращать внимание на длинные тонкие пальцы, периодически сжимающие женскую ножку. Света прижалась к нему, положила голову на плечо, и нежно поглаживала, успокаивая.

«Не было бы её, тут, похоже, случился бы Армагеддец, – догадалась Ксюша. – Лучше заткнуться и поговорить с Севой потом. Когда–нибудь».

Глава 22. Экстрим

Света не знала о метаниях подруги и не совсем верно оценила ситуацию. Ей казалось, что Оксана ведёт себя слишком рассудительно для влюблённой. Не бросается посудой, не орёт, не предъявляет претензии, в том числе и не совсем разумные.

Будучи девушкой сдержанной и трезвомыслящей, ей всегда представлялась настоящая любовь бесконтрольно эмоциональной, а оттого и недоступной ей самой. И пусть у них с Ярославом было всё не так, она искренне верила, что они пропустили импульсивный конфетно–букетный период из–за длительного знакомства и особенностей её характера. А вот Ксюша, темпераментная и чувствительная, в начале отношений должна была вести себя более несдержанно.

– Слушай, я вот тут подумала, – начала Света тихонечко,