Джанан. Пленница тирана - Екатерина Орлова

Схватившись за скамейку, встаю с колена. Снова болит, но мне не хочется показывать Джанан свою слабость, поэтому, сжав зубы, разворачиваюсь и – насколько получается – ровным шагом возвращаюсь в домик. Со злостью захлопываю за собой дверь и смотрю на развалившегося на диване Валида.

– Ну мы едем или нет?! – рявкаю я, а он поднимает на меня вопросительный взгляд.

– Когда ж ты уже женишься на ней? – тихо и устало спрашивает он, пока медленно поднимается.

– Не понял? – хмурясь, произношу я.

– Да, говорю, поехали, чтобы не опоздать.

– Ты бы уже свадьбу планировал, – произношу громче, чем требует смысл произнесенных слов.

– Твою с Джанан? – издеваясь, спрашивает он.

– Ты стал слишком дерзким, – цежу сквозь зубы.

– Это от счастья, – спокойно, но уже без улыбки произносит Валид. – Или от нервов. Прости, что-то я и правда переступаю черту.

И вот какого черта я сейчас испытываю чувство вины?! Я все сказал по делу. Мы с Валидом друзья, да, вот только между нами все равно существует и расстояние, и положение. С другой стороны, я едва ли могу считаться выше Валида по положению в эту конкретную секунду. Как там отец говорил? Эмир без эмирата? А еще он назвал меня щенком, который даже лаять нормально не умеет. Что ж, теперь посмотрим, как ему понравятся мои «щенячьи» укусы.

Мы выходим из дома, прихватив с собой оружие. Игры закончились, дальше только взрослые разборки, в результате которых я или вернусь с победой в свой дом, или не вернусь вовсе. Мы складываем в машину Валида оружие, он усаживается за руль, и я уже открываю пассажирскую дверь, но потом захлопываю ее и решительным шагом возвращаюсь к беседке. Не могу просто так уехать, я должен хотя бы сжать ее в объятиях и в последний раз почувствовать вкус ее губ. Может, в последний. А может, Аллах будет ко мне добр и вернет меня к Джанан.

Вхожу в беседку, и Джанан вскакивает со скамейки, глядя на меня испуганными глазами. Ничего не говоря, подхожу к ней и, схватив за плечи, притягиваю к себе. Взяв за затылок, заставляю прижать к моей груди голову, а сам склоняюсь и набираю полные легкие ее запаха. Дышу и дышу ею, пока не начинает кружиться голова. Джанан замирает и не двигается, а потом я чувствую, как ее пальцы сжимают мою футболку по бокам. Сминают ткань, отчего она натягивается на спине и трется по еще не до конца зажившим ранам от ударов хлыстом. Но я прикрываю глаза и представляю себе, что Джанан меня обнимает. Что это не ткань трется, а ее кожа ласкает мою.

– Я люблю тебя, – шепчу ей в макушку то, что давно хотел сказать. – Больше жизни, Джанан.

Она сжимает ткань сильнее. Я слегка отстраняюсь и, заключив ее лицо в ладони, заглядываю в бездонные омуты ее глаз. Если со мной что-то случится, хочу, чтобы в памяти запечатлелся этот образ – образ моей нежной девочки, ее светлый взгляд. И вкус любимых губ. Склоняюсь и ловлю их в плен своих, даже не пытаясь углубить поцелуй. Мне достаточно чувствовать ее дыхание на моих губах, вкус, который взрывается у меня во рту и кружит голову. Еще несколько мгновений я позволяю себе насладиться Джанан, а потом резко от нее отрываюсь, на секунду кладу ладонь на ее живот и, развернувшись, возвращаюсь к машине. Больше не могу смотреть ей в глаза. Я сказал достаточно и теперь докажу ей свои чувства поступками.

Сажусь на пассажирское сиденье и тру больное колено.

– Поехали, – командую Валиду, и мы срываемся с места.

Не знаю, вернусь ли сюда завтра, но молюсь Всевышнему, чтобы он берег мою семью – будущую жену и сына, – и обещаю, что ради этого переживу любые испытания.

Я поворачиваю голову, услышав шаги. Инас садится рядом и смотрит на море.

– Тоже не спится? – спрашиваю я, возвращая взгляд на лунную дорожку на воде.

– Валид как-то так попрощался… – с дрожащим вздохом отвечает она, – словно на войну уходил. И я весь остаток дня прокручивала в голове каждый его жест, каждое слово, мимику. Легла в кровать и пялилась в потолок. А так хоть на красоту буду смотреть. Который час?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – За полночь.

– Тебе отдыхать нужно, Джанан.

– Знаю. Но я даже веки сомкнуть не в силах. Перед глазами тут же встает лицо Заида.

– Ну и засыпала бы с мыслями о любимом.

– Мне так неспокойно, в груди постоянно ноет.

Тру то самое место, где тянет с того самого момента, когда Заид, прервав поцелуй, уехал. До сих пор при воспоминании об этом кожа покрывается мурашками. Я кладу голову на плечо Инас, и мы долгое время смотрим на горизонт.

Готова ли я простить Заида за оскорбительные подозрения? Пожалуй, нет. Но одна мысль о том, что ему снова грозит опасность, повергает меня в панику. Я стараюсь уговорить себя, что меня это больше не касается, что он взрослый мужчина, который без моих переживаний прекрасно справится со всеми проблемами. Но тут же в голове всплывает и его хромота, и шрамы, и новый взгляд – острый, временами болезненный, – и все начинается по новой. Уговариваю, отметаю аргументы, снова уговариваю, и так по кругу.

Вспомнилось, как я обещала Всевышнему слушаться Заида, быть покорной и беспроблемной наложницей, только бы он вернулся ко мне живым. Как клялась никогда больше не доставлять ему дискомфорт, не требовать разогнать гарем, не устраивать скандалы и не участвовать в устроенных другими. Я обещала стать удобной для Заида, родить ему сына, и не одного, и стать нашим детям прекрасной матерью, а Заиду – достойной женой. Сейчас же я думаю только о том, что никогда не буду удобной и покладистой. Я просто не смогу, как бы ни хотелось ему угодить. Потому что никогда не смогу делить его с другими женщинами. Потому что моя гордость еще не совсем захлебнулась во всепоглощающей любви, которую я испытываю к Заиду. Потому что чувство собственного достоинства впитано мной с молоком матери. Но что ж так сильно в груди ноет?

Снова тру место, где болит. В какой-то момент сердце заходится, отдаваясь эхом в горле, а потом я чувствую укол, и оно пропускает удар. Кончики пальцев покалывает, руки начинают дрожать. На меня накатывает приступ паники, который никак не отпускает, даже когда я встаю и начинаю нервно прохаживаться по беседке. Инас вскакивает следом за мной.

– Что такое, Джанан? – встревоженно спрашивает она. – Что случилось? Тебе плохо?

– Заиду, – выдавливаю из себя, – Заиду плохо. С ним что-то случилось, я чувствую. – Резко торможу и хватаю подругу за руки. – Инас, что, если он умрет? Что я буду делать?

Она вытирает с моих щек набежавшие слезы и улыбается, несмотря на то, что у самой испуг во взгляде.

– С ним все будет хорошо. Он вернется и женится на тебе, вот увидишь.

– Знаешь, – всхлипнув, произношу я, – мне так хочется, чтобы ты обладала способностями Муны предсказывать будущее.

Инас фыркает, махнув рукой.