Позволь ей уйти - Юлия Монакова

— Ты не сердишься на меня больше? — выговорила Даша в промежутках между поцелуями. — За то, что сбежала от тебя тогда без объяснений… а теперь вернулась. Я всё время сама тебе навязываюсь.

— Ну какая же ты дурочка, — не прекращая целовать её, отозвался он. — Вернее, наоборот — ты просто умница, что навязываешься. И сейчас ты мне очень-очень кстати… навязалась…

— Кстати?

— Да мне буквально на стену лезть хотелось!..

Даша отвечала ему такими же торопливыми и отчаянными поцелуями, и это нетерпение доказывало — ей действительно было без него плохо всё это время. Она тоже скучала…

Павел потянул её в сторону дивана, сначала усадил, а затем уложил, некоторое время вглядывался в её глаза, похожие на глаза оленёнка Бэмби, нежно касался губ, щёк, лба, пропускал сквозь пальцы недлинные, но такие густые и мягкие волосы, затем снова и снова принимался целовать… Один раз неловко, слишком резко шевельнулся — и мышца немедленно отозвалась острой болью. Даша почувствовала, как он на мгновение замер, стиснув зубы.

— Ой, а с ногой-то что? — вспомнила она встревоженно. — Тебе точно… можно?..

— Можно, только осторожно, — отшутился Павел, уже спеша расстегнуть пуговицы на её блузке и моментально забывая о боли. — Если ты… если ты сама хочешь, конечно.

— Хочу. Очень-очень хочу! — её руки нырнули ему под одежду, пробежались по спине, погладили твёрдые рельефные мускулы на груди и животе, спустились чуть ниже… Он торопливо избавился от собственной рубашки, с досадой отбросив её в сторону, и прижался к Даше обнажённым разгорячённым телом.

— Прости меня за то, что ушла… — выдохнула она.

— И ты меня.

— За что?

— За то, что позволил уйти.

Её губы словно оставляли невидимые огненные следы на его коже. Она, приподнявшись, целовала его плечи, грудь и живот, снова возвращалась к губам, после чего он перехватывал инициативу и тоже покрывал её лицо и тело поцелуями, попутно освобождая их обоих от остатков совершенно лишней и неуместной сейчас одежды.

Они оба уже были полностью раздеты, но пока не переходили к основному блюду, словно сначала пробовали аппетитные закуски — и эту… и ту… и другую… и третью…

На экране под дивную музыку всё ещё шёл балет “Щелкунчик”. Разноцветная электрическая гирлянда всё так же мерцала. И Павел больше не чувствовал оглушающего одиночества, холода и пустоты, наоборот! Праздник… Новый год… Живой, осязаемый, настоящий человек рядом. Его человек. С готовностью дарующий ему сейчас и тепло, и любовь, и всего себя — без остатка.

Хорошо, что они с Тёмой держали стратегический запас презервативов во всех самых неожиданных уголках квартиры — чтобы всегда были под рукой. Резинки можно было найти и в комнатах, и в ванной, и в прихожей, и даже на кухне — сказывалось бурное прошлое, когда они только-только окончили академию, съехали из интерната и стали совместно снимать жильё (тогда, дорвавшись до свободной жизни, они переспали чуть ли не с половиной девушек в этом немаленьком городе). Вот и сейчас даже не нужно было вставать с дивана — только руку протяни…

Даша приглушённо вскрикнула, впервые почувствовав его так близко, как никогда прежде не чувствовала, но тут же прижалась ещё крепче, выдохнула его имя полустоном, помогла принять наиболее удобное и совместимое с его травмой положение… а дальше уже он перестал себя контролировать.

‌​‌‌‍Потом они долго лежали, обнявшись — до тех пор, пока Павел не почувствовал, что можно, в принципе, идти на второй заход. Он поцеловал Дашу в висок и услышал, как она шепнула:

— Паш, я… кажется, тебя люблю.

Ему говорили эти слова впервые в жизни.

Не “хочу”, а именно “люблю”. Не дружеское признание, не фанатский вопль, не шутка… а именно так, как влюблённая девушка говорит это своему молодому человеку.

Он почувствовал, что в глазах закипают глупые детские слёзы. Хорош бы он был, если бы разревелся прямо сейчас в Дашином присутствии — вот она повеселилась бы!

— Я… — сказал Павел, сглотнув ком в горле. — Я тебя, кажется, тоже.

Москва, 2018 год

“Кажется”…

Какая пропасть была между этими их “кажется”!

Дашино вырвалось нечаянно — от опасения, что она слишком торопится и смутит сейчас Павла своим напором. Его “кажется” было продиктовано осторожностью в выборе слов и… пока что неуверенностью в своих чувствах, нежеланием обманывать и обнадёживать её понапрасну.

Даша всё это прекрасно понимала и осознавала. Но как справиться с собственными чувствами и обуздать глупое сердце? В чём она виновата — только в том, что влюбилась? Разве этого можно было избежать? Реально было предотвратить? Пашка… тот, жизнь без которого казалась серой, безвкусной и пустой, какой-то ненастоящей, словно Даша только лгала себе, что живёт, а на самом деле влачила жалкое существование.

Алёна не хотела отпускать её сюда. Отговаривала и разубеждала, упирая на то, что “надо иметь гордость”. Даша даже рассердилась.

— При чём тут гордость?! Что, в целом мире все девушки должны вести себя одинаково, по раз и навсегда утверждённому шаблону? Строить из себя неприступных гордячек и независимых красавиц, которые скорее умрут, чем первой признаются парню в любви?!

— Ну всё равно это как-то… — подруга слегка оробела от её напора.

— Как? Ну как?! Знаешь, когда я была подростком, то случайно нашла у родителей брошюру “О половой жизни в семье”. Кажется, чуть ли не советского ещё издания… Так вот, там было написано, что порядочная женщина никогда не должна сразу же соглашаться на секс, даже если это предлагает её законный муж. “Сначала нужно немного поотказываться, чтобы разжечь в партнёре желание…” Алён, ты мне сейчас напоминаешь автора той брошюры, — Даша всё больше и больше распалялась. — Условности и чопорная двуличность. А в целом — чушь собачья! Я просто хочу его увидеть прямо сейчас, чего непонятного?!

Алёна, растерявшись, приобняла её за плечи, пытаясь умиротворить.

— Дашут, ну не злись, пожалуйста. Я же… беспокоюсь за тебя. Ты сама на себя перестала быть похожей с этим Пашей. Я ведь помню, какая ты была раньше — весёлая, счастливая, беззаботная. А сейчас просто в тень превратилась. Я боюсь, что ты… сгоришь с ним рядом, понимаешь? Он холодный, ты сама себя сожжёшь. В собственном огне.

Ваня тоже пытался остановить её. Он не мог не заметить, каким взглядом Даша посмотрела на ту самую злосчастную афишу, когда они проходили мимо театра. Павла он заочно практически ненавидел и вообще жутко ревновал, хотя их с Дашей роман закончился задолго до того, как у неё снесло крышу от другого.

— В конце концов, — убеждал её Ваня, — он сейчас может быть не один, а… с какой-нибудь бабой.

— С бабой — так с бабой, — отрезала Даша.