Созидатели. В поисках рассвета - Евгения Мос

окунулся с головой. Леда вопросительно смотрела на него, он несколько раз еще нырнул и лег на спину. Девушка последовала его примеру, расслабляясь и сдаваясь воде, не думая о том, зачем он нырял с головой и почему вдруг отпустил объятия. Но внутри где-то догадываясь.

Двое лежали на волнах, забыв обо всем существующем мире, слегка касаясь друг друга кончиками пальцев. Больше всего Леде хотелось, чтоб он ее обнял снова. Софос больше всего хотел, чтоб она не догадалась о его почти произошедшей реакции на него.

Он постепенно осознавал свои чувства. Мысли о заботе, о том, что ему все время хотелось, чтоб Леда улыбалась, хотелось ее покормить, помочь, поддержать. К этому стало примешиваться физическое влечение.

Это ведь было естественно. Леда очень красивая и на нее обращают внимания многие мужчины. Софос тоже всегда отмечал ее красоту, но он, в первую очередь, видел в ней человека, с которым можно поговорить. Самый близкий для его души человек.

Но что-то стало меняться. Он сам себе не мог объяснить. Он как будто зашел в темную комнату, где ничего не видно. И единственное, что было доступно это общаться со вторым человеком в комнате. Проникнуться им. А потом стали постепенно включать свет, не торопясь. Сначала он видел тени, блики. И со временем света становилось больше и больше, освящая человека в этой комнате, давая его разглядеть в полной мере.

У него были женщины. Не так уж много, но были. Но ни одна из них не вызывала такую чувственную реакцию на обычные объятия. Ни одну из них не хотелось просто подержать за плечики, уткнуться лицо в колени и целовать хрупкие запястья рук.

Они доплыли до берега, ели сладкие нектарины. Волосы Леды стали слегка волнистыми от влаги, и их колыхал ветер, играя с прядками.

Домой они уже пришли с небольшими сумерками, путь был с разными шуточками, Леда все подбивала какой-нибудь ночью пойти купаться голышом, Софос смеялся вместе с ней и отнекивался.

Дома они долго сидели в комнате у Леды, продолжая болтать о всяких глупостях, например, о приготовлении кофе, плетении сетей для рыбы, строительстве домой. Леда валялась на кровати, а Софос сидел на стуле. И когда девушка, уставшая за день, закрыла глаза и ровно задышала, мужчина встал, провел аккуратно по ее предплечью и накрыл одеялом, затем только вышел.

Как могло все измениться, ничего не меняясь? Просто включили свет.

Глава 17

Леда с Камиллой подошли к главной площади, где находился фонтан, попивая кофе в стаканчиках. Вчера Нереус с помощью жемчужных браслетов сообщил, что ищет встречи с ними, и вот уже сегодня, они, подрагивая от нетерпения отсчитывали минуты до его появления.

— Как думаешь, что он нам скажет? — спросила Леда.

— Честно, вообще ума не приложу. И увидеть ничего не получается, — грустно вздохнула провидица.

Через какое-то время водный созидатель подошел к ним. Как всегда, прекрасен, высокий, в развивающейся одежде. Но слава Жизни, в Сореции одевались совершенно все по-разному: кто-то более современно, в брюках и более простых грубых тканях, кто-то с данью традициям, кто-то смешивал стили. Поэтому Нереус сильно не выделялся на общем фоне.

— Дамы, — голос прошелестел, как обычно, будто прибой океана.

— Нереус! — Камилла слегка сощурила глаза, по-кошачьи хитро, но без флирта и слегка улыбнулась, как оскалилась.

Он приобнял Леду и снова поцеловал ее в макушку. Камилла слегка выпучила глаза, а Леда их незаметно для мужчины закатила.

— Мне некуда вас вести, я пришел просто новости рассказать, поэтому может присядем куда-нибудь? Что покажете здесь?

Девушки замялись. Не хотелось показывать их уютное место «Два кота» для Нереуса. Это было чем-то большим для них уже чем просто кофейня.

— Кажется, там готовят превосходные сувлаки. — Камилла показала куда-то влево рукой. — Была там недавно. — Она слегка опустила глаза, и Леда поняла, что была она там с Фотисом.

— Тогда, туда.

Они расположились в милом заведении за столиком у окошка, в кафе не было людно, а милая официантка приняла заказ и быстро удалилась.

— Так, о чем ты хотел рассказать?

— Проверил остальные вышки азура. Там тоже периодически пропадают люди. На море след магии нереид, жемчужные проблески.

— А разве нереиды всегда оставляют след своей магии? — спросила Камилла.

— Если в больших количествах применяли, то да. Она оседает легкой жемчужной пылью на сухой поверхности и разводами на воде.

— Значит, нам нужна аудиенция.

— Боюсь, что слишком поздно, — ответил мужчина.

— Что ты имеешь в виду? — Леда подняла брови, а потом нахмурилась. — Только не говори, что ты сразу войной хочешь на них идти! Это бесчеловечно!

— Бесчеловечно — это то, что делают они. Это раз. Во-вторых, и мы не совсем люди.

Блондинка сжала руки в кулаках, слегка подрагивая от злости. Не так, конечно, она все себе представляла. Было что-то неправильно во всем этом. Ее кровь кипела от несправедливости.

— Леда, я понимаю, что тебе тяжело слышать это… но это единственный наш вариант. Опередить их.

— Я не могу представить, что нереиды делают это все из какого-то злого умысла. Зачем им это…

— Леда, я знаю, что ты хорошо относишься к их народу, была когда-то в гостях в подводном городе. Мы все там были. Да, возможно, ты чаще. Я помню, как тебе интересен был их язык, но пойми… надо идти на опережение.

— И как ты себе это представляешь? — спросила снова Камилла.

— Взять неожиданностью, вторгнуться к ним, на сколько хватит сил перебить их, а потом самим запечатать врата, чтоб они не могли свободно из них выходить.

К горлу Леды подступала тошнота, в глазах все кружилось. Резко стало не хватать воздуха. Она постаралась абстрагироваться от жестокости. Но в голове уже крутились светлокожие девушки и парни под водой, с такими же маленькими детьми, как и здесь в Сореции, только там они больше плавают чем бегают, дети, которые играют с рыбками, и ездят на черепахах. Она представила, как много слез будет пролито, даже океан не вместит столько соленой воды. Вдох-выдох, раз-два-три-четыре.

— Если честно, Нереус, — подала голос снова Камилла. — Я не одобряю, то что ты предлагаешь. Но даже представим, что мы решим сделать так. Нам не хватит сил…

— Поэтому, — он перебил ее. — Я говорю о том, чтоб истребить лишь часть, в назидание и месть. — Он говорил это таким будничным тоном, будто все было нормально, и обсуждали они, что лучше пить на завтрак кофе или чай.

— Ты понимаешь, что, заперев врата, мы оставим их там, раненых и обиженных, подстегнув на