Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации - Бен Уилсон

Брэсбридж описывал город, в котором смешивались низменные и высокие удовольствия. Возьмем Воксхолл-Гарденс, по всей видимости – воплощение элегантности. Стремясь привлечь солидную публику, Джонатан Тайерс осветил все проходы… все, кроме одного, Темной аллеи. И так называемые уважаемые люди появлялись оттуда, застегивая ширинку после встречи с проституткой. Тайерс был деловым человеком, и он лучше других знал, что при всех претензиях воспитанности секс продается, и продается он и в «приличных» внешне местах. Театры, маскарады и общественные парки просто кишели проститутками и шлюхами.

Зажатый между смакованием «элегантных наслаждений» благовоспитанного высшего общества и стремлением к иному, более грубому миру несдерживаемого веселья и «романтических приключений», Джеймс Босуэлл был не единственным, кто чувствовал, что этот метрополис создает невероятное напряжение в его желаниях. Лондон был «местом удовольствия», но точнее, с его многочисленными проститутками и актрисами, просто излучавшими искушение, он был местом мужского сексуального удовольствия. Проституция была заметна всюду, но в особенности она концентрировалась вокруг Ковент-Гардена, Стрэнда и Линкольнс-инн-Филдс. Спрос на продажный секс был невероятный, и естественно, что он удовлетворялся. Первая гравюра Уильяма Хогарта из серии «Карьера проститутки» показывает наивную провинциальную девушку, Молл Хэкэбаут, только что с экипажа, надеющуюся на карьеру швеи в Лондоне. Внешность девушки притягивает внимание знаменитой сводни Матушки Нидэм, и та соблазняет девушку легкими деньгами и красивой одеждой куртизанки высшего класса. Дальнейшие изображения показывают, что барышня процветает, купается в роскоши, продавая себя, а потом становится обычной проституткой и умирает от сифилиса в возрасте двадцати трех лет. Роман Даниэля Дефо «Молль Фландерс» показывает, как женщина выживает в жестоком мужском городе, меняя секс на деньги, либо в браке, либо в качестве проститутки.

Количество продажных женщин в Лондоне всегда преувеличивали: например, цифра в 50 тысяч для конца XVIII века включает женщин, которые вовсе не были работницами секс-индустрии, то есть десятки тысяч незамужних дам, просто живших с мужчинами. Но очевидное присутствие проституции создавало картину настоящей эпидемии, того, что легкая доступность секса определяет мужское поведение в обществе.

В романах XVIII века Лондон снова и снова описывается как место сексуальной опасности для женщин. В душераздирающем эпизоде книги Фанни Берни «Эвелина» (1778) главную героиню практически насилует в Воксхолл-Гарденс группа пьяных мужчин. Женщины без сопровождения, шагающие по улицам, рассматривались как жертвы в мужской игре. Это была неизбежная реальность Лондона и других больших городов задолго до ХХ века. Социальные возможности, допустимые для мужчины, являлись запретными для женщины. Дама высшего или среднего класса рисковала потерять репутацию, если ее видели в одиночестве на улицах города. Там, где лошади служили главным средством передвижения, улицы были завалены навозом, они были шумными, их заполняла толпа. Женщина в такой обстановке, особенно вечером, не могла чувствовать себя в безопасности от нежелательных сексуальных домогательств и еще худших вещей.

Но представление о том, что женщины удалились из общественных мест в частную, заперлись в домах, не совсем корректно. Иностранные туристы замечали необычную свободу, которой пользовались состоятельные дамы Лондона по сравнению с другими городами Европы. Изменения, которые произошли в урбанистической среде XVIII века благодаря тому, что она оказалась перестроена вокруг досуга, обеспечили представительницам среднего и высшего класса возможность участия в социальных ритуалах без потери статуса и уважения. Если путешественники находили, что Лондон грязен, то изобилие магазинов их просто восхищало: «Шторы, канцелярские товары, сладости, пирожные, ювелирные изделия, меха, книги, фрукты, фарфоровая посуда, одежда – один магазин рядом с другим, без перерыва, магазин в каждом доме, улица за улицей и миля за милей; все товары красивы и изящно разложены». Главные торговые артерии начала XVIII века были дополнены Ковент-Гарден, Риджент-стрит и Оксфорд-стрит в начале девятнадцатого. За большими полукруглыми окнами торговцы искусно размещали всякие роскошные штуки, освещая их по вечерам. Такие магазины были безопасны, они притягивали женщин, которые отправлялись за покупками группами, и шопинг был непременной частью дневных дел[251]. В своем романе «Эвелина» Берни отмечает «развлекательный» аспект шопинга, церемонию, которая сопровождает его, и социальную функцию этой церемонии: «У шляпников те леди, которых мы встретили, были так тщательно наряжены, что я скорее подумала бы, что они наносят визит, а не идут за покупками». Театры, парки, опера, общества милосердия, выставки, балы и магазины – все это обеспечивало женской элите возможность участвовать в публичной жизни растущего метрополиса.

Но всюду, от уличной торговки до собственника большого бизнеса, женщинам приходилось буквально выгрызать карьеру в экономике с очевидным гендерным перекосом; часто они находили работу – как это происходит до сих пор в новых мегаполисах – в неформальной экономике, а вовсе не в сфере торговли или финансов. Сети информационного обмена и общения в кофейнях, пабах и клубах, где создавались важные деловые связи, были исключительно мужскими. Женщинам приходилось оперировать в другой части экономики; они были теми, кто кормил, одевал, мыл, создавал уют в доме, обучал и развлекал метрополис. Уличной торговлей большей частью занимались женщины; они управляли кофейнями, питейными заведениями и постоялыми дворами; они готовили, убирались и стирали белье. Большинство школ, в которых дети Лондона получали начальное образование, были созданы женщинами. Обширная индустрия изготовления одежды почти целиком находилась под контролем деловых дам, как и значительный кусок розничной торговли. Многие женщины делали деньги, управляя меблированными комнатами для тысяч мужчин, женщин и семей, которые снимали в городе жилье. Бум популярных развлечений открыл новые возможности – актрисы, певицы, импресарио, музыканта. Тереза Корнелис приехала в Лондон из Венеции в юном возрасте, в 1720-х. В 1760-х, после карьеры в опере, она стала невероятно богатой и знаменитой как организатор экстравагантных балов-маскарадов на площади Сохо.

В этом аспекте урбанистической жизни, как и во многих других, Лондон демонстрирует самые большие, подчеркнутые образцы того, как в XVIII веке менялись города в Европе и Америке. Сдвиг от королевского двора к метрополису впервые стал очевиден в кофейнях второй половины XVII века. Эти заведения помогли создать городскую среду для общения, которая стала очень важной в следующем столетии, то место, где граждане-потребители придавали форму культуре и моде, где досуг и шопинг стали основными видами городского опыта. Театры и оперы, кафе и рестораны, музеи и галереи, все эти объекты вышли на первый план, сделались частью современных мегаполисов.