Дорогами алхимии - Инди Видум

него по жизни не складывалось. Я даже задумался, не могло ли это быть следствием постоянной подпитки моей силой. Потому что ни про одного его родителя нельзя было сказать, что они тупые. Ну не может пройти даром постоянное накачивание чужой энергией, явно что-то да вылезет боком рано или поздно.

— А если деда? Тогда я встаю во главе Рода и будет ли Илюха живым, мне станет наплевать.

— Владислав, смерти глав Родов расследуются очень тщательно. И если в процессе расследования выйдут на тебя, то Вьюгины перестанут существовать, а вся собственность уйдет государству.

— Это если все сделать неаккуратно.

— Даже если тебе вдруг удастся сделать все аккуратно, но у Арины Ивановны возникнут подозрения, то она приедет и ты ей расскажешь все как было, уж не сомневайся. Надеюсь, ты все понял?

— Понял, — согласился Владик. — Первой нужно гасить эту старую каргу. Но аккуратно, чтобы все решили, что она умерла от старости.

Он опять засопел, видно, решая, что сможет использовать из своего арсенала магии для имитации естественной смерти Живетьевой. В этот раз я его затруднения понимал: все смертельные заклинания магии Льда оставляли в телах дырки, которые вряд ли можно было принять за естественные отверстия. Даже в такой хорошо пожившей старой карге, как Арина Ивановна.

— Ничего ты не понял, — неожиданно зло сказала тетя Алла. — Чтобы даже не дышал в ее сторону, если хочешь жить.

— Слушай, ну что она мне сделает? — хмыкнул Владик. — Она всего лишь целитель, а я — боевой маг.

На этих словах я невольно взоржал, потому что более неподходящего для себя определения Владик и придумать не мог. Ну не мог я всерьез воспринимать Владика как мага. Тетя Алла тоже не испытывала иллюзий относительно талантов сынули.

— Целитель максимального уровня — страшный противник. Сердце может остановить даже на расстоянии, при этом спокойно обойдя почти любую защиту. Защиту, которую ты толком до сих пор создать не можешь. И это при постоянном доступе к чужой силе! Чтобы ты к Арине Ивановне не лез! Это опасно!

Она визгливо орала, думая не о производимом впечатлении, а о том, чтобы донести определенную мысль до чужих мозгов. С этим были некоторые проблемы: до мозгов там слишком далеко докапываться.

— Да что ты завелась? Она и так старая, сама помрет, — буркнул Владик, сообразивший, что планы по захвату мира завели его немного не туда. — Неизвестно еще, кто помрет раньше: она или дед.

— Василия Дмитриевича пока не время трогать. И от Ильи держись подальше. Достаточно того, что уже случилось, — продолжила она.

— Нужен он мне, — презрительно бросил Владик. — Ну его вообще, лузер. Даже собственной силой распорядиться не может. Давай лучше пиццу закажем, а то что-то есть хочется после всех этих волнений.

На месте тети Аллы я бы насторожился, потому что такой тон у Владика появлялся, когда он собирался сделать какую-то глупость и поставить остальных перед фактом исправления последствий. Но очки тети Аллы, через которые она смотрела на собственного отпрыска, были слишком глубокого розового цвета, не позволяющего улавливать такие тонкости. Поэтому она решила, что сынуля осознал, и премировала его пиццей, которую тут же заказала.

Стоять и вечно их выслушивать я не собирался. Тут нужно конкретно Владика прослушивать, чтобы сразу пресекать его поползновения в ненужную сторону. Да и не скажут они больше ничего интересного. Тетя Алла предложила вызвать машину и вернуться в Горинск: мол, все нужное уже провернули и смысла находиться тут нет. Владу двигаться никуда не хотелось, но дома у него было удобств побольше, поэтому он нехотя согласился.

Но сдается мне, никуда они сегодня не поедут. Я позвонил Олегу, сообщил, что со мной все в порядке, но что мне нужно закончить с одним небольшим дельцем. Курьер с пиццей приехал быстро: возможно, популярные у них готовились безостановочно. Мне это было даже на руку. Пока курьер переговаривался по домофону, я под скрытностью и ускорением подбросил в верхнюю коробку добрую жмень порошка, который носил уже давно, рассчитывая осчастливить Владика. Сегодня заодно и тетю Аллу осчастливил, которая разделила с наследником пиццу.

Вскоре начались испуганные вопли и открылись окна арендованной Вьюгиными квартиры, чтобы хоть немного уменьшить вонь от двойного пердежа. Подумали, что самое удивительное, на Живетьеву. Только не решили, месть ли это за непослушание или за то, что они наговорили. Владик на всякий случай многословно извинился, как будто считал, что Живетьева слушает их самолично.

Извинялся он красочно, но я был уверен, что ни от одной из идей кузен не отказался. Именно поэтому на арбалет я пока только посматривал, потому что для него нужен был модуль по метательно-стрелковому оружию. При выборе модуля я ориентировался на то, что нож на улице можно незаметно носить, а вот арбалет — нет. А носить оружие постоянно я собирался потому, что тетя Алла хоть и вправила мозги сыну, но ненадолго. А меня сильно беспокоили сказанные ею слова «пока не время», поскольку это означало, что на смерть деда у Живетьевых были какие-то планы. Я, конечно, на него обижен, но не настолько, чтобы позволить его убить. Возможно, он не так и виноват: со своего вхождения в семью тетя Алла постоянно направляла его на нужные ей действия.

Все это я сообщил приехавшему Зырянову, упустив из рассказа эпизод с пиццей, как не относящуюся к делу информацию. Зырянов выругался, но пообещал, что прослушку установит. Как Владика, так и тети Аллы.

— Но тут уж где смогу, — честно признался он. — В верейской квартире — точно, а в особняке Вьюгиных смотреть надо.

— А телефоны на прослушку?

— Это само собой. Но вот что мне интересно. Ты же их заклинанием подслушивал? Ну не верю я, что стоял у двери, приложившись ухом, а они так орали, что все было прекрасно слышно.

— Заклинанием, — согласился я и тут же опередил его просьбу. — Не передам.

Зырянов вздохнул и почесал шею.

— Было бы неплохо за увеличившиеся риски. А мне бы как раз сейчас пригодилось. Можно сказать, в твоих интересах.

— Там не одно заклинание, Григорий Савельевич. Кстати, отмычки вы привезли?

— Не могу сказать, что кстати, но привез. — Он достал позвякивающую коробочку и вручил мне. — Держи. Сейчас идем?

— А чего тянуть-то? — спросил хмурый Олег, который, как и я, переживал из-за внезапно прорезавшейся