Правдивая ложь - Нора Робертс

– Я хочу знать, – повторила она и вскрикнула, когда Пол сдернул ее платье до талии. Его губы, его руки уже блуждали по ее телу, но не ласково, а с лихорадочной жадностью. – Пол, подожди. Я должна понять, почему Ева порвала с ним.

– Для этого понадобилось всего лишь убийство. Хладнокровно обдуманное убийство ради выгоды. Дельрико поставил на Дамиана Приста, поэтому он устранил его соперника.

Ее глаза распахнулись от ужаса.

– Ты хочешь сказать, что Дельрико…

– Джулия, держись от него подальше. – Пол снова прижал ее к себе.

Она уже дрожала от возбуждения, и Пол потянул ее за собой на ковер…

Запахнувшсь в халат, Джулия потягивала коньяк. Она чувствовала себя опустошенной и одновременно исступленно счастливой, как человек, выброшенный на сушу после отчаянной схватки со стихией, и потрясенной необыкновенной красотой страсти, такой первобытной и вечной.

Ее пульс успокаивался, сознание прояснялось, и вдруг в голове зазвенело слово, произнесенное Полом, перед тем как он вверг ее в бушующий океан.

Убийство.

Они сидели, прижавшись друг к другу, держась за руки, даже после вспышки страсти нуждаясь в физическом контакте. Джулия понимала, как легко может быть нарушен этот хрупкий покой, и все же не удержалась:

– Ты говорил…

Пол снисходительно улыбнулся:

– Знаешь, Джил, одни могли бы назвать тебя маньячкой, другие – просто назойливой.

– Я – назойливая маньячка. – Она положила ладонь на его колено. – Пол, мне необходимо услышать от тебя. Если у Евы возникнут возражения, все останется между нами. Договорились?

– Цельная натура, – прошептал он, целуя ее волосы. – Именно это восхищает в тебе Еву.

Потрясенная, Джулия встала, чтобы налить себе еще коньяка. Она не проронила ни слова, пока Пол рассказывал о том, как умер соперник Дамиана… о подозрениях Евы, что убийство было совершено по заказу Дельрико.

– Мы никогда больше не говорили об этом, – закончил Пол. – Ева отказывалась наотрез. Прист выиграл турнир, ушел на покой. Их развод вызвал шум в прессе, но страсти быстро утихли. Через некоторое время я начал понимать Еву. Ничего нельзя было доказать, а Дельрико убил бы ее, если бы она попыталась.

– Поэтому ты был против биографии? Ты боялся, что, рассказав эту историю, Ева поставит под угрозу свою жизнь?

– Я уверен. Ева дождалась своего часа. Она ничего не забыла, ничего не простила. Если Дельрико решит, что ты собираешься написать об этом, твоя жизнь будет стоить не больше, чем жизнь Евы.

Джулия снова села рядом с ним. Многие годы она надеялась только на себя, сама принимала решения, следовала своим принципам, и это мешало ей говорить.

– Пол, если бы ты тогда верил, действительно верил, что, заявив в полицию, помог бы свершиться правосудию, ты смолчал бы?

– Не о том речь.

– Может, теперь и не о том. Может, теперь главное – инстинкты, и чувства, и бесконечные оттенки серого, лежащие между черным и белым, между добром и злом. Ева верит в свою правоту, верит в свою книгу. И я тоже.

Пол схватил сигару, яростно чиркнул спичкой.

– Подвергать свою жизнь опасности ради человека, который умер пятнадцать лет назад, неразумно.

Джулия смотрела на его лицо, окутанное тенями и дымом.

– Если бы ты действительно так думал, я не сидела бы здесь с тобой. Нет, помолчи. Между нами не только физическое влечение. Я понимаю тебя… с самого начала. Вот почему я так боялась дать волю своим чувствам. Однажды я позволила чувствам затмить разум и ошиблась, но, поскольку результатом стал Брэндон, я не сожалею. – Джулия взяла руку Пола, медленно сплела их пальцы. – Я люблю тебя. Пол, и, значит, должна доверять своей интуиции не только в том, что касается лично тебя, но во всем.

Пол пристально смотрел на тлеющий кончик сигары, потрясенный и униженный ее словами.

– Ты не оставляешь мне возможности для споров.

– И себе тоже. Я прошу тебя доверять мне и должна доверять тебе. – Джулия оторвала взгляд от их сплетенных пальцев, посмотрела ему в глаза. – Ты не спрашивал меня об отце Брэндона.

– Да. – Пол вздохнул. Решимость Джулии рассказать об отце Брэндона говорит о том, что они преодолели еще один барьер. – Я не спрашивал, так как надеялся на то, что ты собираешься сейчас сделать. – Он улыбнулся ей. – И мне хватило наглости быть в этом уверенным.

Джулия засмеялась, и ее тихий непринужденный смех помог ему расслабиться.

– А мне хватило бы наглости ничего не рассказать тебе, если бы ты спросил.

– Да, я и это знаю.

– Теперь уже не так важно скрывать детали. Просто вошло в привычку. И я думала и сейчас думаю, что так лучше для Брэндона. Если он спросит, а когда-нибудь он обязательно спросит, я расскажу ему правду. Я любила его отца так, как любит семнадцатилетняя девушка. Безумно. Романтично. Он был женат, и я сожалею, что этот факт вовремя не отрезвил меня. Тогда он жил отдельно от жены… во всяком случае, так он мне сказал. А я слишком сильно хотела верить, что он любит меня и женится на мне.

– Он был старше.

– На четырнадцать лет.

– Кто-нибудь должен был завязать ему член узлом. Джулия на мгновение вытаращила глаза, затем расхохоталась от контраста непристойных слов и очень интеллигентного тона.

– О, ты бы понравился моему отцу. Я уверена, он сказал бы то же самое, если бы знал правду. – Джулия крепко поцеловала Пола и отстранилась.

Очень спокойно, очень детально Джулия рассказала Полу о своей безумной влюбленности, о своем страхе, когда обнаружилась беременность, о предательстве Линкольна.

– Если бы можно было что-то изменить, я все равно не назвала бы родителям его имя, не стала бы причинять лишнюю боль отцу. Он думал о Линкольне как о сыне. И я не отказалась бы от того неуклюжего барахтанья на диване, потому что тогда не было бы Брэндона. – Она улыбнулась, спокойная, уверенная. – В конце концов, Линкольн подарил мне лучшие десять лет моей жизни.

Пол честно пытался понять ее, но не мог преодолеть ярость. Она была ребенком, ребенком, взвалившим на себя обязательства и выполнявшим их с большим достоинством, чем мужчина почти в два раза старше ее.

– Он не общается с тобой или Брэндоном?

– Нет, и на данном этапе моей жизни я этому рада. Брэндон мой.

– Жаль, – коротко сказал Пол. – Я с удовольствием убил бы ублюдка ради тебя.

– Мой герой. – Джулия обняла его. – Но это прошлое, а все, что мне нужно, здесь, сегодня.

– Так убеди меня, – тихо произнес Пол, целуя ее.

Ева так радовалась возвращению домой, что даже с удовольствием предвкушала встречу с Фрицем. Оказывается, ей не хватало хорошей порции мучений и пота, в чем она ни за что бы не призналась своему тренеру. Она скучала и по брюзжанию Треверс, и по маниакальной организованности Нины. И по обществу Джулии. Если она, как скряга, копит в сердце такие простые вещи, наверное, подкралась старость, а вот это признавать было далеко не приятно.