Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России - Андрей Гронский

Трудно сказать, до чего может дойти эта кампания по оправданию Сталина — ее масштаб напрямую зависит от внутриполитической ситуации в стране и степени ужесточения режима Путина. Ведь кампания была начата вовсе не ради пересмотра оценки деяний советского вождя. Дело не в самом Сталине, а в насаждении идеи безальтернативности высшей власти и отсутствия у нее ответственности перед обществом. В связи с этим происходит и создание культа личности Владимира Путина, и романтизация образа Сталина

Внедряя идеи безальтернативности власти, нынешнее руководство страны хочет монополизировать и присвоить себе право единолично выступать от имени всех граждан государства (а также коллективных, главных национальных ценностей), и тем самым обеспечить себе иммунитет от любой критики со стороны общества и отдельных его представителей, подавив тем возможность появления серьезных оппонентов.

Именно с этой целью в России сейчас ведется тихая пропаганда патриотизма, а также идет внедрение разнообразных имперских мифов и прочего. Соответственно, в сознание россиян закладывается идея того, что государственные интересы и государственные ценности выше прав и интересов любого отдельного человека. На фоне этого прославления государства была поднята и фигура Сталина»[248].

Стенд с изображением И. Сталина, Новосибирск, 2016 г.

Также следует отметить такой результат пропаганды как то, что для массового потребителя продукции российских СМИ слово «патриотизм» стало прочно ассоциироваться с поддержкой действующей в России власти, а те кто позволяет себе критиковать ее с такими выражениями как «враг России», «агент Америки» и т. п. В публицистике даже появился такой оборот, обозначающий это явление как «приватизация патриотизма». С точки зрения критического осмысления этот ассоциативный ряд явно противоречит здравому смыслу, потому что среди критиков действующей власти оказались лучшие представители российского общества. Вот как, например, сформулировал свою позицию Борис Акунин: «Враг для меня тот, кто делает вещи, которые я считаю враждебными по отношению к моей стране. Я глубоко убежден в том, что нынешняя политическая власть ведет мою страну к гибели, к краху, поэтому я считаю ее своим врагом»[249]. Но в сознании обывателя, не дающего себе труда осмысливать реальность, положившись на логику и объективные факты, и принимающего посылы официальной пропаганды как истину в последней инстанции, все оказалось перевернутым с ног на голову.

С точки зрения внешнего наблюдателя, не посвященного во внутренние планы пропагандистов, за эти годы российские СМИ достигли решения, как минимум, следующих пропагандистских задач: 1) был создан негативный образ несогласных с властью и оппозиционеров (образ внутреннего врага), 2) создан виртуальный образ фашистской Украины и такой же виртуальный образа благородной России как страны-освободительницы, 3) реанимирован образ враждебного Запада (образ внешнего врага), 4) было сформировано положительного отношения к войне у обывателя, в том числе к ядерной. Кроме того, как уже упоминалось выше, с начала 2000-х происходит постепенная реанимация культа личности Сталина. Параллельно с этим в массовое сознание внедряются идеи о пагубности либерализма и необходимости усиления вертикали власти.

Что касается конфликта с Украиной, то деятельность российских СМИ не только создала образ врага (данные опросов Левада-центра на май 2015 года показали, что 59 % россиян года относились к Украине в целом очень плохо, количество россиян плохо относящихся к жителям Украины возросло на этот момент до 25 %, тогда как в мае 2014 года оно составляло 12 %[250]), сформировала лояльное отношение большинства российского населения к военным действиям на Донбассе, но и обеспечила приток добровольцев в зону вооружённого конфликта. Относительно последнего аспекта, показательно интервью ополченца из Германии с позывным Крест. Крест, будучи уроженцем Казахстана, переехал с родителями в Германию, когда ему было 18 лет. Он приехал воевать на Донбасс из Германии, когда узнал о военном конфликте. В интервью Крест сказал, что хотя жил в Германии, никогда не смотрел немецкие телеканалы, а только российские. Соответственно из них он и составил представление о происходящем на Украине[251]. Как сказал военный журналист Аркадий Бабченко об этом конфликте: « эта война — первая, развязанная совершенно на пустом месте исключительно пропагандой»[252].

Но, пожалуй, еще большую тревогу вызывают данные о повышении толерантности россиян не только к локальным военным конфликтам, но и к возможности ядерной войны. По данным Левада-центра 32 % граждан, отвечая на вопрос «Как вы думаете, в случае войны с Западом может ли Путин дать приказ российским военным первыми использовать ядерное оружие?», сообщили, что считают это «очень вероятным» или «вполне возможным»[253]. Но еще более значимыми являются ответы на другой вопрос опроса: «Вызывает ли у вас страх заявление Владимира Путина о готовности применить ядерное оружие?» Оказалось, что очень сильный или просто сильный страх это вызывает только у 33 % опрошенных; а у 39 % из них перспектива применения ядерного оружия, наоборот, не рождает совершенно никакого или почти никакого страха. Впрочем, чтобы заметить, что страх перед ядерной войной исчезает, даже не обязательно обращаться к результатам соцопросов: реплики о том, что неплохо бы было сбросить ядерную бомбу на Америку можно было услышать на улице и в общественном транспорте, а в сети встречались публикации о том, как эффективно и без последствий для своей стороны нанести этот удар. Такое отношение напоминает полную потерю инстинкта самосохранения, полное забвение опыта Хиросимы и Нагасаки и даже атомных катастроф мирного времени.