Телефонист - Роман Канушкин
Шрифт:
Интервал:
Дюба закрывает и снова открывает глаза. Нет никакого следа, похожего на полосу дыма. Лишь яркий весенний свет за окнами.
Не было ничего. Просто кошмарный сон. А за окнами мир радуется возвращению тёплого солнышка. Да и эта давящая боль-тоска в груди уже была. Давно, правда, в госпитале, где ему оттяпали ногу.
Дюба думает о том, что надо прекратить принимать лекарства. И поговорить об этом с врачом, признаться: плохо спит. Дюба думает о жене Игоря Рутберга, которая всю жизнь хотела такую вот золотую клетку, и теперь она вроде бы довольна, но почти позабыла, как быть радостной. Думает о доброй ментовке, которая оказалась знакомой командира. Дюба желает им всем найти то, чего они хотят. Этот сон вызвал у него смятение (я должен помочь командиру?), но и оно уже проходит.
(Сторож зиндана)
– Ты так никогда не делал прежде, – всё же укоряет Дюба. – Я потом всегда просыпался счастливым.
Он знает, о чём говорит. Розовый слон, верный друг, утешение и напоминание об источнике радости, приходил к нему только в самых лучших, счастливых, невыносимо прекрасных снах. Он как лицевая сторона мира, несовместимая с изнанкой, страхами, гниением червоточины, распухающей болезнью во влажной тьме.
Но дом на излучине Дюбе скорее даже понравился. Нет там никаких карликов. Не может быть! Командир никогда бы не привёз его в плохое место.
Дюба видит, что хозяйка уехала, забрав с собой мальчиков, с любопытством разглядывавших его обрубок, и можно пойти прогуляться. Мальчикам Дюба смастерил кораблик с моторчиком на резинке, чтоб гоняли его по весенней воде, и хоть у них полно игрушек, оба пришли в восторг.
Дюба вышел во двор. Галдят птицы. Вернулись из дальних краёв, ветер шелестом поёт в соснах свою весеннюю песенку. Жизнь прекрасна, хотя в ней есть и плохое. Есть лицевая сторона и изнанка, и есть дурные сны. Вопрос, как с розовым слоном, на какой стороне ты предпочтёшь оказаться, когда настанет срок. Дюба повернул голову и посмотрел туда, где, по его мнению, мог бы находиться дом на излучине. Ветер в соснах… Он этого не знал, но на мгновение его взгляд снова помрачнел:
– Ты никогда прежде не приходил ко мне в кошмарах, – говорит Дюба своему розовому слону. И хоть никаких хищных карликов в этом мире не может существовать, он всё же добавляет: – И ты привёл меня сюда, потому что никогда не ошибаешься.
Когда от Игоря Рутберга пришло сообщение в Ватсап, Ванга сперва не обратила на него внимания, решив, что это очередное приглашение на свидание. Каким-то странным образом она была даже благодарна обстоятельствам за то, что они загрузили её работой. Она отвыкнет от Игоря, так будет легче порвать с ним. Конечно, хамить, не отвечать и игнорировать она не собиралась – это всё мы оставим малолеткам. Но Игорь Рутберг оказался прав – Ванга действительно «шерстила» сеть и сейчас находилась в «Фейсбуке» на странице издателя Аркадия Григорьева.
– Интересно, – задумчиво произнесла она. – А Григорьев у нас, оказывается, пожиратель рекламы. Увлечён экстремальным пиаром.
– Это что за гусь такой? – спросил Лёва Свиркин. Он попивал крепкий чаёк без сахара и пялился в экран компьютера. Как заметил Сухов, они сегодня все пялятся в компьютер.
– Гусь? – Ванга сонно посмотрела на него. «Опять что-то нарыла, – решил о ней Свиркин. – Когда такая сонная, значит где-то рядом». – Аркаша. Издатель.
– Я про пиар…
– У-у. Нетрадиционные рекламные ходы.
– Ванга, не пугай меня, – попросил Свиркин. – Он ещё и нетрадиционный…
– Лёва, вы пошляк! Но да, ты не обижаешься.
Сухов весело посмотрел на них:
– В чём там дело?
– Это его посты в «Фейсбуке», – пояснила Ванга. – Сплошное восхищение нетривиальной, даже шокирующей рекламой. Много. Обсуждения, споры… Поклонничек Ричарда Брэнсона и Оливьеро Тоскани.
– А это что за гусь?
– Фотограф. Была такая нашумевшая реклама «Бенеттона»: пробитая пулей, окровавленная куртка убитого боснийского солдата. Хотите посмотреть? Тут полно на его странице.
Они подошли. Ванга им полистала, открыла несколько ссылок.
– О как, – Свиркин смотрел с интересом. – Живенько. Декаданс консуматорского общества. Загнивают, так сказать… Но как при этом пахнут! – он изобразил наслаждение потрясающими ароматами.
– Пахнут, – ещё более сонно отозвалась Ванга.
Сухов со Свиркиным весело переглянулись:
– Она опять намерена колдовать? – спросил Лёва.
– Надеюсь, что нет, – вздохнул Сухов. Поморщился. – У меня тут тоже кое-что. Пришли результаты повторной экспертизы, я отправлял запрос. Кое-что с записями… Короче: Тропарёвский всегда звонил сам. Есть уникальные характеристики голоса…
– Ты заказал голосовые отпечатки? – Лёва Свиркин вскинул брови.
– Ну да, – признался Сухов.
– Это что-то типа отпечатков пальцев? – поинтересовалась Ванга. – Или китайская грамота?
Сухов снова посмотрел на Лёву, тот хмыкнул и закатил глаза. Сухов пояснил:
– Несколько параметров: тембр, резонанс… На распечатках выглядит, как синусоиды. Не повторяются. Такие же уникальные, как отпечатки пальцев.
– Ясно, – сказала Ванга.
– Так вот, по всем эпизодам, которые признал Тропарёвский, кроме четырёх, – это его голос. А вот оставшиеся четыре – микширование записей.
– Телефонист? – оторвалась от изучения «Фейсбука» и с интересом взглянула на Сухова.
– Вероятно, – согласился тот. – Разные голоса. Звуковая нарезка. Роботы. Любит он это дело.
– Прямо как в книгах Форели.
– Ну, возможно, – Сухов скривился. – Записи, короче, не живой голос. И вот его новое появление после долгого перерыва: 27 марта, Измайлово, резиновая женщина. Тоже запись. Все комментарии к ролику «Две свечи» с настоящим убийством были напечатаны, он ничего не говорил.
– Я помню, – сказала Ванга и посмотрела на свои ногти.
– Да, – продолжал Сухов. Ванга спохватилась, пыталась быть деликатной, но тут уж не до телячьих нежностей. – Там было написано: «Ты опять не успел». И «А ведь мог бы, да?» и смайлики. Когда он звонил по поводу резиновой женщины, он тоже сказал: «Может быть, успеешь». Запись.
– Сухов, это всё из книг Форели, – как-то странно повторила Ванга.
– Говорю же, возможно, – согласился он. – Да, так действует его герой. И в четырёх эпизодах, которые не взял на себя Тропарёвский, – то же самое. Записи. Вероятно, только за ними, этими четырьмя эпизодами, и стоит подлинный Телефонист. И вот, после затишья, ещё два его появления. Но кое-что неожиданно. Это же лежало на поверхности, но мы не придали значения: ну, решил, наконец, поговорить лично…
– О чём ты?
– С этим человеком-рекламой. Получается, мы впервые слышали его голос.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!