Посланник - Иван Владимирович Булавин

полковник. — Машина ваша в полном порядке, горючка загружена давно, припасы тоже.

— Выезжаем в пять утра, — подвёл итог Коростин. — А вам, товарищ полковник, спасибо огромное от всех нас.

— Не за что, — ответил тот, поднимаясь со стула. — Очень надеюсь, что ваше мероприятие завершится успехом. Тогда у нас появятся союзники, а восстановление мира пойдёт быстрее.

Мы пожали друг другу руки и разошлись, я вернулся к себе в номер и застал там Марину, которая, как ни в чём не бывало, готовила обед.

— У тебя всё готово? — я подошёл сзади и обнял её.

— На завтра? — зачем-то спросила она, не оборачиваясь. — Да, готово. Там и готовить нечего, бельё запасное, мыльные принадлежности и патроны. Продукты в машину ещё три дня назад загрузили.

— Патронов много?

— Сто восемь, но я стреляю метко, мне хватит. Правда, не дальше трёхсот метров. Ефим Петрович говорит, что это в стволе дело, старая слишком винтовка.

— Вот, держи, — я протянул ей наган. — Для самообороны, пользоваться ты умеешь.

— Да, умею, — сказала она, ухватив подарок.

Я вздохнул. Женщина ведь, ей бы колечку радоваться, платью новому или надцатому айфону, а она револьвер увидела и глаза загорелись. К ней по наследству перешла кобура и ремень со встроенным патронташем. А мне, соответственно, понадобится новая. Успеет Петрович за ночь сшить? Вообще, с ним о многом перетереть нужно.

— Сиди здесь, я скоро вернусь, — сказал я, подхватывая новое оружие.

— Поешь хоть, — Марина попыталась меня перехватить, но я увернулся.

— Потом поем, я ненадолго.

Глава двадцать четвёртая

В день перед отъездом я успел многое. Озадачил Петровича, который успел не только сшить мне кобуру к револьверу, но и выточить форму для отлива пуль к револьверу. Последнее сделать было несложно, поскольку в распоряжении престарелого кулибина имелся современный станок, способный из легированной стали вырезать кружева.

Пока он этим занимался, я сбегал на стрельбище и опробовал оружие. Дальнобойность револьвера впечатлила, с пятидесяти метров (примерно) я попадал в грудную мишень, а с двадцати легко садил в голову. Отдача была сильная, но частично гасилась массой оружия. Поскольку мишень была закреплена на досках, то смог убедиться, какого размера дыру оставляет в них такая пуля. Думаю, противнику, будь он человек или нет, такое попадание точно здоровья не прибавит.

Потом испытал и новые патроны к карабину. Для пристрелки, слегка придушив назойливую жабу, потратил четыре штуки. Результат нормальный, видимо, масса длинной пули оказалась не настолько велика, она не целиком из свинца, внутри некая начинка. Что именно делает эта начинка, я выяснил позже, когда осматривал мишень. Трёхсантиметровая доска размолота в труху, края огромной дыры горят, а лежавший за ней мешок с песком имеет входное отверстие. Какой-то гибрид разрывной и бронебойной пули.

А после этого вернулся домой, где, скидав немудрёные пожитки в мешок, решил провести последний вечер в кругу семьи. Семья моя, понятно, невелика, но другой нет. Будем надеяться, что скоро я окажусь в своём мире, где, после решения кучи бюрократических проблем, буду жить, как прежде, поженимся, заведём детей и состаримся вместе.

Вечер не затянулся, посидели при свечах (с электричеством сегодня было туго), держа друг друга за руки и изредка перебрасываясь простыми, ничего не значащими фразами. Я хотел открыть бутылку вина, но Марина не пила, а меня ещё вчерашнее не отпустило. В итоге, уже в половине одиннадцатого мы отправились спать. Акт любви вышел каким-то скомканным, но никто от этого не расстроился, просто обняли друг друга и заснули.

А в половине пятого зазвонил будильник. Я, хлопнув зловредную механику по макушке, вскочил и начал одеваться. Время есть, но лучше, если выйдем раньше. Через пять минут мы оба вышли навстречу остальным участникам группы.

Бронированная машина, загруженная всем необходимым, уже ждала нас на окраине. За рулём сидел Коростин, неподалёку вертелся Немой, который отчего-то не спешил залезать в кузов. Учёного пока не было, зато присутствовали Рогов, Петрович и полковник Верещагин. Я поприветствовал всех.

— Уже пора?

— Угу, — сказал инженер из кабины, — только наш великий ум задерживается, проспал что ли.

— Смотрите, — Петрович протянул мне небольшой мешок. — Вы ведь с карабинами все, так мужики наши шапку по кругу пустили, всё легче вам будет. Там места такие, что только с боем прорываться.

Я принял из его рук мешок, оказавшийся необычайно тяжёлым. Внутри лежали патроны к карабинам. Не так много, сотни четыре, но, как и сказал старый мастер, в пути и это будет большим подспорьем. Я собрался его поблагодарить, но на мешок тут же легла рука интеллигентного вида.

— Не надо, — Башкин подкрался незаметно, но явно слышал, о чём мы говорили.

— То есть? — хором спросили я и Петрович.

— То есть, верните мужикам и передайте от нас благодарность, — он завязал мешок и вернул его старику. — Мы справимся, а их разорять не нужно, им и так с выдачи теперь отсыпают, а скоро велят рапорт писать за каждый.

— Ну, им-то проще, — пытался парировать Петрович.

— Мы справимся, — уверенно заявил учёный. — Заберите, честное слово, мы решим этот вопрос. Давайте грузиться.

Сопротивляться никто не стал, видимо, учёный муж в самом деле как-то собрался вопрос вооружения группы решить. Не зря же он ездил в штаб или куда-то ещё. Сам он, кстати, был без автомата, современный армейский дробовик и пистолет с глушителем. Зато за спиной огромный мешок, явно тяжёлый, с его комплекцией такой долго носить не получится. А ещё странный чемоданчик в руке, сделанный из блестящего металла и с кодовым замком. Так и тянет назвать его ядерным.

В итоге, мешок с патронами отправился обратно к Петровичу, а я забросил свой рюкзак в кунг, попрощался с провожатыми и полез следом, после чего помог забраться Марине. Вообще-то, у нас имелась лесенка, но спуск её был делом хлопотным, поэтому проще было залезть так, калек и слабаков среди нас не водилось, даже инженер, несмотря на преклонные годы, выглядел бодрым и подтянутым.

— Виктор Аркадьевич, — обратился я к учёному, когда машина выезжала за черту города. — Потрудитесь объяснить, что и как у нас с боеприпасами?

— Всё в порядке, — он выглядел усталым, явно давит груз полученных знаний. Знать бы ещё, каких. — Я же сказал, проблема решена.

На него даже Немой посмотрел с непониманием.

— Смотрите, — он развязал свой необъятный рюкзак. — Вот здесь — три сотни патронов к моему дробовику. Перезаряжать в пути будет некогда, поэтому взял больше готовых. К пистолету почти сто. Теперь считаем у вас: к карабину примерно двести, или даже больше. Револьверных около полутора сотен, к двум