Татуировка (сборник) - Александр Варго

Смолин молчал.

– Убить ее? – прошептал Андрей.

Смолин закрыл глаза и кивнул.

– Нет. Нет. Нет! – вскрикнул Андрей и вскочил с дивана. Пружины заскрипели. – Это же полный бред!

– Я тоже люблю ее, – сказал Смолин. – Люблю больше всего на свете и поэтому прошу тебя сделать это.

– Вы не можете просить меня об этом! – выкрикнул Андрей. – Она же ваша дочь! Вы же сами только что говорили о любви, о том, что мы жестоки, и теперь… Вот к чему мы пришли?!

Он принялся ходить кругами, разглядывая серые стены. Как же они его теперь злили – злила вся эта серость, эта ветхая комната, этот человек на стуле… Хотелось броситься на него. Скинуть со стула и разбить ему лицо. Уничтожить его, этот мир, Бездну и всю ту абсурдную реальность, что она создала.

– Прости, ты прав, – сказал Смолин. – Я не имею права просить о таком. Но я не из эгоизма прошу! Подумай, что случиться со всеми. С твоими родными, друзьями…

– Не надо давить на жалость! – выпалил Андрей.

– Прости.

– Это не может быть правдой! – воскликнул Андрей, остановившись наконец. – Все это какой-то дурацкий сон. Вся эта Бездна, Мать, секта. Сучий Москарев! Это же бред!

– Я знаю, но, к сожалению, это по-настоящему.

– Даже если все, что вы говорите, – правда, – сказал Андрей, подходя ближе. – Даже если Бездна и завладела Лизой… Это все еще она. Ваша дочь любит меня, она помогала мне, она любит вас, ищет вас… Вы вообще слышите, что говорите?!

– Ты же понимаешь, зачем она меня ищет? Ей не нужны даже мизерные угрозы, а ты – просто инструмент!

– Да какая вы угроза? Чему?! Что вы можете сделать, сидя тут?

– Влиять на Лизу, – Смолин пожал плечами. – Я и сам не знаю. Правда. Я не способен вернуть дочь. Я могу только сказать тебе, как покончить с этим. Но, как я уже сказал, если этот мир рухнет, быть может, мы заслужили это. Просто… просто всегда хочется получить еще один шанс.

– Я… – Андрей запнулся. – Я знаю, что она со мной честна. Чувствую это, нравится вам или нет.

Смолин вздохнул и поерзал на стуле. Он прятал глаза. Только теперь Андрей заметил, что на щеках его блестят слезы.

И тут Андрея осенило.

– Подумайте, – сказал он. – Если не вы, то кто помог мне попасть сюда? Кто сделал копию дневника и оставил подсказки?

– Лиза бы не смогла сделать идентичную копию, – ответил Смолин.

– А Бездна?

Тут Смолин поднял глаза на Андрея, и на мгновение в них будто промелькнуло понимание.

– Пожалуй, она могла бы, но зачем? – сказал Смолин. – Разве что… Бездна хотела, чтобы ты получил дневник, чтобы он помог найти меня…

– И вот я тут, – ответил Андрей. – Но выбор за мной…

Смолин промолчал.

– Бездна знает, где вы прячетесь. Так почему она сама не вызволит вас отсюда? – спросил Андрей.

– Она не может. Здесь не может.

– Но могу я?

– А станешь?

Андрей промолчал. Вернулся к дивану и уселся.

– Значит, вот как… – сказал Андрей. – Вот так все и сходится! Поэтому Лиза просила найти вас, подсунула этот дневник, записку… Значит, она и вправду не та, кто есть? Может, будь она настоящей, даже не обратила бы на меня внимания… – Андрей грустно усмехнулся. – То-то у нас все слишком гладко складывалось.

– Не знаю, Андрей, – ответил Смолин. – Но я буду честен с тобой. Все может быть совсем по-другому.

Андрей снова усмехнулся:

– И как же?

– Я уже сравнивал Бездну с ребенком, выращенным в окружении жестокости. Но хочется верить, что даже такой ребенок, видя иную сторону вещей, сможет испытывать жалость и сочувствие.

Смолин замолчал.

– К чему вы клоните?

– Возможно, несмотря на желание захватить нас, какая-то часть Бездны все же нас жалеет. Быть может, эти подсказки она дала не для того, чтобы ты разобрался со мной. Может, это влияние Лизы, а может, причина в том, что она хочет, чтобы кто-то ее остановил.

– Подобно тому, как маньяк подсознательно желает, чтобы его поймали, – прошептал Андрей.

Смолин кивнул.

– Тогда, после всего этого, как вообще можно говорить о том, чтобы дать Лизе… умереть.

Андрей не смог выговорить слово «убить».

– Потому что у нас в любом случае нет выхода.

– Зачем ей вообще это нужно? – спросил он. – Зачем возрождаться в человеке?

– Сейчас она всего лишь энергия, пусть разумная, но бестелесная. Много ли людей готово поверить в такое? Зачем богу нужно было посылать своего сына или, как полагают некоторые, самому являться к людям в образе человека?

– То есть все банально… – предположил Андрей. – Власть над людьми? Один большой культ, поклоняющийся ей?

– Не знаю, – устало ответил Смолин. – Это слишком просто. Слишком приземленно, но другого ответа у меня нет. Я не знаю, свойственно ли Матери то, что мы зовем тщеславием, но кажется, она хочет стать ближе к нам, ведь если в ее понимании идеальный мир – это тот кошмар, который мы оба видели, то, может, она хочет лично привести людей к этому новому миру.

– Но если вы ошибаетесь? – спросил Андрей. – Если Лиза, хотя бы отчасти, – прежняя? Не зря она все время все путает, не зря же она мне звонила вчера и плакала в трубку, признаваясь, что сделала что-то страшное. А теперь она просто не помнит. Лиза все еще там, внутри! Может быть, прогнать Бездну можно иначе? Вы ведь знаете больше! Ведь вы тут многое поняли! Должен же быть другой способ!

Смолин посмотрел в глаза Андрею.

– Может, что-то от прошлой Лизы еще осталось, – сказал он. – Но очень скоро не станет и этого…

Андрей долго молчал, затем спросил:

– То есть вариантов нет?

– Всегда есть выбор, – ответил Смолин. – Может, если ты вытащишь меня отсюда, она тебя пожалеет, по крайней мере, даст тебе отдохнуть от кошмара на какое-то время. Одно мне ясно точно: если все оставить как есть, то вскоре мы все будем жить в ужасном мире. В мире абсурда, страданий и боли… Но если ты считаешь, что мы заслужили это, то поступай как знаешь. Впрочем, я и сам не знаю, что было бы лучше для мира, – Смолин отвернулся к стене и опустил голову. – Что бы ты ни решил, я не буду тебе мешать. Теперь все в твоих руках.

– Как будто я об этом просил.

Смолин промолчал, глядя в пол. Он многое потерял в этой комнате, пусть и многое приобрел, однако он бы с радостью отказался от всех этих знаний, лишь бы все в его жизни стало как прежде. Но страх все еще не покинул его. Он боялся, хоть и не подавал вида. Так он и сидел, уставившись в одну точку, пока не услышал, как скрипнул диван и хлопнула дверь комнаты.