Королевская кровь. Чужие боги - Ирина Котова

Принцесса рассмеялась. На диво уютно было слушать ее тихий смех и чувствовать, как подрагивает она под крылом. И весь этот дом был наполнен теплом.

– Я имела в виду что-то не настолько очевидное. Растения и работу в лаборатории можете тоже опустить. А также запугивание студентов.

Теперь смеялся он.

– И все же? – поторопила она властно.

– Я люблю вставать рано, Алина. Люблю рассветы.

– Уже лучше, лорд Макс. А я – читать.

– Чтение, да.

– Кино?

– Нет времени.

– А любимое животное?

– …Кот.

– О, – она оживилась, – неужели вы любите кошек? Неожиданно.

– Не люблю, а терплю. Одного конкретного, – почти не улыбаясь, поправил он.

– Ну хорошо. Любимое блюдо?

– Кофе.

Снова смех, ее смех.

– А в детстве?

Он задумался.

– Ромовый мокрый кекс. Единственное, что матушка готовила своими руками. На дни рождения. Семь раз в год. И первый кусок всегда был отцу.

– Они любили друг друга? – прошептала она.

– Думаю, да. Они прожили жизнь в глубочайшем уважении.

– Вы скучаете по ним?

Он помолчал.

– Я родился, когда матери было почти пятьдесят, а отцу под шестьдесят. Они умерли, когда мне не было и пятидесяти. Более тридцати лет назад. Я не скучаю. Я отпустил их.

– А ваши братья и сестры? Вы общаетесь с ними?

– Все умерли, Алина. Младшая из сестер была старше меня на восемнадцать лет. Только старший брат прожил больше ста десяти. Это довольно тяжело – смотреть как стареют и умирают не только братья и сестры, но и племянники с племянницами. Как те, кого ты помнишь младенцами, становятся стариками. А ты все такой же. Поэтому я не поддерживаю отношения с семьей, принцесса.

– И поэтому у вас нет детей? – понимающе прошептала она.

– Скорее, потому, что я никогда не испытывал в них потребности.

– Как и в жене, – усмехнулась она. – Я помню. И каково это – жить восемьдесят лет и оставаться молодым? – крыло ее чуть трепетало, грея и скользя по его спине.

Он помолчал.

– Равнодушно, Алина. Ты видишь, как люди совершают все те же ошибки, что и десятки лет назад, как рождаются и умирают, как ничему не учатся, как кипят такие же страсти, просто в другом антураже, и поэтому история повторяется. Люди все так же управляемы, все так же подвержены стереотипам. И только единицы обладают критическим мышлением и способностью подвергать все сомнению, думать самостоятельно, а не повторять за кем-то. Долгая жизнь развивает равнодушие и отвращение к людям.

– Равнодушный человек бы не отправился за мной сюда, – горячо возразила она.

– Вы – особый случай, Алина.

Она улыбнулась.

– Хорошо, что вы это понимаете, лорд Макс. Расскажите еще что-нибудь. Как проснулся ваш стихийный дар?

– Я вырастил на деревянной лошадке побеги.

– Не верю, что у вас была лошадка, – пробормотала она со смешком. – Не верю, что вы были маленьким. Это же невозможно представить! Вы были противным ребенком?

– Очень хочется вас порадовать и сказать, что да. Но нет. Я был тихим, любил читать и расковыривать игрушки.

– Точно как я, – принцесса пошевелилась, сдерживая зевок. Руки их так и были переплетены, и Макс то и дело чуть сдвигал большой палец, чтобы коснуться запястья над ее браслетом. – Я читала все время. Ничем больше не интересовалась. Мама приказала покупать мне те книги, которые я хочу, и всегда говорила, что у меня будет необыкновенное будущее. Даже стихийный дар обнаружился, когда я в тринадцать захотела взять книгу с полки, а она дернулась ко мне, пролетела полметра и упала.

– Непроизвольная левитация, – кивнул Тротт.

– Я так и не смогла повторить ее осознанно. Но второй раз это произошло в школе с цветком, на биологии, и меня распределили на дополнительные занятия, куда ходили школьники с даром. Почти все были такими же слабыми, как и я.

– Но не такими же упорными, да?

– Да, – она посмотрела ему в глаза. – Кстати, об упорстве. Перед тем как мы завтра уйдем… будем снова убегать и сражаться, л-лорд Макс… вы н-не хотите меня п-поцеловать?

Сердце заколотилось.

– Алина…

Она, выдернув ладонь, прикрыла ему рот, а затем, подавшись вперед, мягко приникла губами к губам.

Мягкость и жар. Мгновенное возбуждение. И почти невыносимое желание раздвинуть ее губы языком, вплести пальцы в волосы, прижать к себе ближе, плотнее, сильнее.

Макс закрыл глаза, не отвечая и не отстраняясь, и почувствовал, как принцесса улыбается ему.

– Не всегда упорство п-помогает, правда, лорд Тротт?

– Сейчас оно бессмысленно, Алина.

Дыхание его сбоило.

– Да, – прошептала она горько. – Я знаю. Если бы… – голос ее прервался. – Если б-бы вам не п-пришлось умирать, профессор. Если бы мы в-вернулись оба… я бы не стала развод-диться с вами. А вы?

Он не хотел думать о том, что может быть – потому что для него это «может» не существовало. Но принцесса ждала ответа.

– Я бы дал вам время передумать, – мягко сказал он. – Лет семь. Или двадцать.

– Я бы не передумала, лорд Макс.

– Думаю… я мог бы с этим смириться, Алина.

Она разулыбалась. В глазах ее появились слезы.

Макс коснулся губами ее лба, и она так и замерла. Отчаянная, испуганная и очень упорная девочка.

Он не отстранялся, пока дыхание принцессы не стало ровным и глубоким, а тело не расслабилось – и сам заснул почти сразу, чувствуя в полудреме, как разворачивается она, привычно прижимаясь спиной, и как снова щекочут нос светлые волосы.

Через некоторое время из брачного дома вышел человек с крыльями и направился к храму богини Хиды. На площади уже догорали костры и последние празднующие сидели вокруг одного из них и пели песни.

– Болтливые они у тебя, – заметила старуха Ледира, делая знак, чтобы неши удалились.

– Дурные, – проворчал Ворон, усаживаясь перед старейшей. – Жалко сына, но его уже не спасти.

– Не слышит? – укоризненно поинтересовалась женщина.

– Спит. Благодарю, что приняла, древнейшая. Вижу, как тяжело тебе рядом со мной.

Старуха вздохнула, засыпая, – и тут же отделилась от нее мощная шестирукая и полупрозрачная женщина, села рядом, ласково погладив хранительницу по голове.

– Выдержу, – усмехнулась она. – У нас есть время до рассвета, гость. Я покажу тебе все, что знаю о пришлых богах и их тенях – тебе эти знания понадобятся. Помни, недостаточно победить бога, нужно убить его тень, иначе он через нее снова поднимется, силой напитается.