Оружие Аполлона - Алексей Корепанов

– Не сомневаюсь, полковник, – с каменным лицом произнес тот. – Но речено: «Не давайте святыни псам»…

– Псы – это мы, что ли? – зловеще осведомился Айон. – Я тебя правильно понял?

– Если уж мне придется расстаться со святыней, – продолжал Феодор, проигнорировав вопрос грэнда, – то я хотел бы отдать ее тому… вернее, той, кто не только может видеть скрытое от глаз, но и, судя по всему, как-то чувствует святыню. – Он посмотрел на беллизонку. – Ведь это госпоже Низе мы обязаны тем, что стоим сейчас перед вами?

Полковник бросил взгляд через плечо на девушку и промолчал.

– Эта госпожа чувствует святыню, – повторил патриарх, – а значит, каким-то чудесным образом причастна к ней… Соотносится с ней… Пусть пока, возможно, и сама этого не осознала. Понимание придет, обязательно придет, и наступит просветление. – Голос патриарха стал громче, в нем зазвучали торжественные и какие-то исступленные нотки. – Просветление… Приобщение… И полное слияние! Ибо речено Господом: «Блаженны не видевшие и уверовавшие»! И госпожа Низа обязательно уверует! Так что вручаю нашу величайшую святыню тебе, госпожа. И да обратится каждый Савл Павлом!

Последнюю фразу Феодора Габлер не понял. А Низа, вероятно, поняла, потому что сказала – Крис отчетливо слышал каждое ее слово: «И тотчас как бы чешуя отпала от глаз его, и вдруг он прозрел…» – и медленно направилась к патриарху.

Тот, под напряженными взглядами имперцев, расстегнул футляр и осторожно, с выражением благоговения на лице, извлек из него какой-то предмет. Нет, не какой-то – Габлер сразу понял, что в руке у патриарха находится копейный наконечник. Темный, вытянутый в длину ромб. Правда, он и предполагал, что там будет именно наконечник копья, поэтому без промедления опознал его. А вот ни о чем таком не ведавшие «аполлоны» воззрились на эту штуковину с удивлением – вероятно, надеялись увидеть нечто особенное, чему больше подходило бы произнесенное патриархом слово «святыня».

– Возьми, госпожа Низа! – еще более громко и торжественно изрек Феодор, выставив правую руку с Копьем Судьбы. – Да восстанет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его!

Полковник стоял, не шевелясь, и беллизонка прошла мимо него… Протянула руку… Все смотрели на эту руку, а Габлер краем сознания отметил, что сзади, из-за деревьев, донесся легкий шум – это Артур, выполняя приказ палатинца, перегонял битл к кромке леса.

Низа почти коснулась пальцами Копья Судьбы, и тут патриарх резко отвел руку назад и сразу выбросил ее вперед. Острый наконечник вонзился девушке в горло, а Феодор с силой повел рукой в сторону, стараясь отделить голову Низы от тела. Беллизонка пошатнулась и стала падать назад, на полковника…

Как-то раз, в детстве, когда было ему лет семь-восемь, Крис с другими пацанами гонял на хоккейной площадке шайбу. В Супергольме хватало крытых ледовых арен, но Крис предпочитал играть на свежем воздухе, чтобы в полной мере прочувствовать все прелести не такой уж и длинной зимы. В тот день вместе с ним играл и его друг Эрик Янкер, и их команда уверенно побеждала, но тут на площадку приперлась группка школьников постарше. У этих подростков лет тринадцати коньков не было, и вообще, они просто шли мимо, увидели игравших в хоккей малолеток, и захотелось им тоже потешиться. Перелезли через бортик, стали отнимать у малышни клюшки. Кто-то из мелких убежал, кто-то нет… Эрик, например, свою клюшку безропотно отдал, понимая, что связываться с дылдами не стоит, себе дороже будет – все равно заберут, да еще и по шее накостыляют. А Крис решил сопротивляться. Хоть и знал, что это бесполезно, но в тот момент не думал об этом. Не желал думать. И когда долговязый тип с ухмылкой направился к нему, Крис и убегать не стал, но и сдаваться не собирался. Прежде чем успел убедить самого себя в том, что зря он это делает, и накидают ему сейчас от души, сильным кистевым броском с места залепил шайбой прямо в ухмылявшуюся физиономию подростка. Тот охнул, согнулся и схватился за нос, а его дружки окружили Криса – и посыпались удары. Он, как мог, отмахивался клюшкой, пытался на коньках ускользнуть от обидчиков, и все же разозленной стае удалось повалить его на лед, и тот, пострадавший, с раскровавленным носом, стал бить его ногами. Дело могло кончиться для Криса плохо, но тут на обидчиков налетела другая мелкота, и Эрик в том числе, принялась орудовать клюшками и руками – и пошла потеха. Подростки, поскальзываясь на льду, гонялись за малышней, те удирали на коньках в дальний конец площадки, но вновь возвращались и с разгону налетали на противников. Ледовое побоище разгорелось не на шутку, драка шла серьезная, изо всех сил, и хорошо, что вмешались взрослые прохожие и кое-как утихомирили бойцов. И хоть и понаставили ему синяков, и заплывший глаз почти ничего не видел, Крис не жалел, что сам вызвал огонь на себя. Эмоции заглушили голос рассудка.

Так вышло и сейчас.

Полковник еще не успел подхватить падающую Низу, когда патриарх, развернувшись, с залитым кровью девушки наконечником в руке бросился к пропасти. Габлер знал, что стрелять не нужно – есть риск зацепить Копье и отправить его в недостижимые дали, да и Айон приказал не применять оружие, – но палец уже сам нажал на спуск. Правда, тот же палец перед этим успел перевести регулятор на минимальную мощность, и луч, чиркнув сзади по ногам патриарха, не отрезал их от туловища. Феодор упал, словно споткнулся, вытянув вперед руки и продолжая сжимать Копье. До ущелья он не добежал метров пяти.

– Не стрелять! – запоздало крикнул полковник, одной рукой держа излучатель, а другой прижимая к себе беллизонку, из горла которой хлестала кровь.

Он еще не успел закрыть рот, как хартофилакс Мануил с неожиданной для его возраста прытью крутнулся на месте и кинулся к патриарху – тот стонал от боли, но пытался ползти к краю ущелья, не расставаясь со своей святыней. Действия полковника по-прежнему сковывала то ли еще живая, то ли уже мертвая Низа, а Габлер не стрелял, на этот раз выполняя команду грэнда. Хартофилакс вырвал наконечник из пальцев Феодора, выпрямился и обеими руками вонзил его себе в грудь. На светлой рубашке Мануила появилось кровавое пятно.

И тут же оба бритоголовых парня, сорвавшись с места, бросились бежать в разные стороны, стремясь скрыться за деревьями. Широконосый файтер прицелился в одного из них, но не стрелял, ждал команды.

Мануил выронил Копье – в святыню тут же вновь вцепился патриарх, – повернулся и на неверных ногах побрел к обрыву. Только иеромонах Василий продолжал стоять столбом, не делая никаких попыток что-либо предпринять.

– Огонь по беглецам! – наконец приказал полковник.

Все его внимание было сосредоточено на Копье. Видимо, поэтому он и допустил задержку с командой. Айон, нагнувшись, опустил, чуть ли не уронил девушку на землю – Габлер с ужасом увидел, что у нее почти отрезана голова, – и рванулся к обрыву. Вернее, к Копью в руке патриарха. Хартофилакс Мануил уже наклонился вперед. Через мгновение он рухнул в пустоту, исчезнув из виду.

Едва лишь беллизонка оказалась на земле, как Габлер присел возле нее и, стиснув зубы, начал осматривать страшную рану Низы. Там все было залито кровью, девушка уже не дышала и, вне всяких сомнений, покинула пятый слой фии. Окончательно и бесповоротно.