Доминика и Бовалле - Джорджетт Хейер

Моряки сели в шлюпку. Хотя их разочаровал мирный финал, они знали, как опасно не подчиниться приказу командира. Его неблагодарность по отношению к верной команде, спасшей его, обрадовала их: значит, Бешеный Ник ни капли не изменился! Раздалось громкое «ура!».

Отряд солдат торопливо спускался по крутому склону. Высоко подняв Доминику, сэр Николас последним вброд подошел к шлюпке.

Команда увидела даму и еще раз крикнула «ура!». К ней потянулось много рук, и больше всех старался мастер Хик, которому она когда-то залепила хорошую оплеуху. Доминика нетвердо держалась на ногах, опираясь одной рукой о плечо, обтянутое бумазеей, вторая рука утонула в огромной лапе.

Сэр Николас забрался в шлюпку и на прощанье помахал Испании.

— Вперед! — скомандовал он, и длинные весла окунулись в воду.

Они медленно отчалили, фонари на суше все удалялись, а последние звуки, долетавшие с испанского берега, замирали вдали.

Доминика, сидевшая на корме, вложила свою ладонь в руку Бовалле. Он посмотрел на нее и улыбнулся, сверкнув зубами.

— Теперь мы в безопасности, любимая.

Она кивнула и радостно вздохнула. Позади нее, у румпеля, застенчиво заговорил молодой Данджерфилд:

— Добро пожаловать на борт, сеньорита, мы рады вас приветствовать.

Девушка улыбнулась ему, но от усталости не смогла вымолвить ни слова. Шлюпка неслась по темной воде, и вот уже перед ними вырос высокий корпус «Отважного». Они услышали взволнованные голоса и увидели свет фонаря, свисавшего с борта.

— Все в порядке? Привезли командира? — нетерпеливо закричал шкипер.

Команда издала приветственный клич — насколько хватило сил, так как они изрядно устали, — и с борта «Отважного» прозвучал торжествующий вопль.

Доминику на руках понесли по трапу.

— Добро пожаловать, моя невеста! — шепнул ей на ухо Бовалле, ставя ее на палубу.

Вокруг них толпились моряки, расспрашивая и поздравляя. Слышались слова благодарности Господу, их перебивали возгласы: «А я что говорил?» — по-видимому обращенные к тем, кто сомневался в способности сэра Николаса одурачить всю Испанию.

Бовалле вместе с Доминикой пробирался сквозь взволнованную толпу, на ходу отпуская шуточки. Доминика увидела перед собой небольшого скромного господина, которого сэр Николас похлопал по плечу.

— Храни вас Бог, мастер Кэппер! — сказал он. — У меня для вас есть работа, как я и обещал.

— Сэр Николас, — ответил скромный господин, крепко пожимая ему руку, — я считаю ваше спасение одним из чудес, явленных Богом, и знамением этим испанским папистам! Чем могу быть вам полезен?

— Вы можете нас обвенчать, мастер священник, — ответил сэр Николас Бовалле.

— Итак, мы отплыли, — рассказывает Джошуа Диммок, за которым конечно же осталось последнее слово. — Вы говорите, чудо? Хо, на службе у моего хозяина такие пустяки не считаются чудом! Однако я признаю, что это действительно был подвиг, и не считаю свою роль в этом деле ничтожной. Сам сэр Николас считает, что он до некоторой степени у меня в долгу, а это не очень-то на него похоже, должен вам прямо сказать. Когда на следующий день я завязывал ему в каюте шнурки, он говорит: «Джошуа, старина, ты, конечно, мошенник и болтун, но я тебе благодарен за то, как ты поработал в этот месяц». Мне эти слова были очень приятны, можете быть уверены, не меньше, чем подарок на память, который их сопровождал. С тех пор я ношу его на пальце. Да, замечательный камень: он вывезен из Вест-Индии.

Но я продолжаю. Когда сэр Николас это сказал и еще кое-что добавил, так что я вырос в собственных глазах, — не стану же я обращать внимание на такие выражения, как «пьянчужка» и «балаболка», ведь он всегда так шутит, — он удостоил меня чести, сообщив, что сегодня утром женится.

Ну и утро выдалось, скажу я вам! Команда ржала и подмигивала, пока я с ними не поговорил. Этого было достаточно — я ведь стал персоной, имеющей некоторый вес, что неудивительно.

На венчании присутствовали мастер Данджерфилд, шкипер, наш врач и я. Будьте уверены, меня пригласили, а как же иначе? Ведь я в те дни забросил все дела и стал чем-то вроде камеристки для своей госпожи. Надо сказать, очень отважная леди. Она венчалась в костюме для верховой езды, так как больше у нее ничего не было, и это было очень странное зрелище: такая обносившаяся невеста и такой нарядный жених! Правда, мне жаль того колета из темно-красной тафты и новых штанов. Ну да ладно. Вы скажете, что мне бы лучше помолчать насчет потерянного узла, так как я сам вынужден был оставить второй узел в порту контрабандистов. Да уж, посмеялся сэр Николас по этому поводу, но я терпеливо сносил его насмешки.

Ну, что вам еще рассказать? Свадьбу отпраздновали, был пир, и команда вовсю гуляла. Мы на всех парусах шли к Плимутскому проливу, но сомневаюсь, чтобы хозяину и хозяйке было до этого дело.

В Плимуте я взялся за дело, как я это умею, и кое-что купил для госпожи. Она осталась довольна и сказала, что из меня вышла бы толковая камеристка. Потом я распорядился насчет лошадей и кареты. Госпожа оставалась на борту, пока все не было готово. Она сказала, что ей не в чем показаться в Англии. Однако я не заметил, чтобы она была огорчена потерей своего гардероба. Она принимала все как есть и шутила, и я стал ее верным слугой еще до конца этого путешествия.

Мы отправились в Элрестон в полном блеске: моя госпожа в карете, сэр Николас верхом, рядом с ней, а я немного позади. Госпожа непременно хотела отдернуть занавески, чтобы любоваться нашими пейзажами. Так она ему сказала, но меня-то не проведешь: просто она хотела смотреть на моего хозяина, а он конечно же на нее!

Будьте уверены, когда мы приехали домой, в Элрестоне все точно с ума посходили! Ведь они не сомневались, что больше никогда не увидят сэра Николаса. Милорд уже оплакивал его, как покойника. И вот мы въезжаем в ворота, мчимся по аллее и с шиком подкатываем к дому. Да, мы такие! Боже мой, что тут поднялось! Все моментально высыпали из дому и обступили нас, и я возьму на себя смелость сказать, что ни до, ни после я не видел, чтобы милорд так радовался. Он ведь не из тех, у кого, как говорится, душа нараспашку. Милорд чуть не оторвал моему хозяину руку и стал душить в объятиях, и тут сэр Николас отстраняется и просит разрешения представить свою жену. Вы бы видели, как у милорда челюсть отвисла! «Как! — говорит он. — Неужели ты привез ее, Ник?»

Сэр Николас помог моей хозяйке выйти из кареты. Честное слово, у него был такой гордый вид, а глаза блестят, и бородка кверху — ну, сами знаете. Да, ему было с чего задирать нос — жена у него просто загляденье, говорю это со всем почтением, как вы понимаете.

Госпожа покраснела как маков цвет и уцепилась за руку хозяина, так как чувствовала на себе взгляды и боялась холодного приема. Но тут взяла слово миледи. «О, моя дорогая!» — воскликнула она, схватила мою госпожу в объятия и чуть не заплакала. Вы меня спросите, почему? Должен сказать, что не понимаю все эти женские фокусы. Она увела хозяйку в дом, и я их не видел до самого обеда.