Море троллей - Нэнси Фармер

— Угу-у! Угу-у! Угу-у! Вух-вух-вух! — сказал первый «снежок».

Остальные «снежки» откликнулись собачьим тявканьем, клохтаньем, писком и шипением.

— Угу-у! Угу-у! — не унимался первый «снежок». На фоне яркой полоски безоблачного неба трудно было разглядеть «снежки» в подробностях, но Джек рассмотрел-таки громадную круглую голову с желтыми глазшцами. Да это же гигантская сова, понял мальчик, — такая ягненка запросто утащит, не говоря уже о том, чтобы напасть на парочку ослабевших, измученных тяжкой дорогой детишек. Отважное Сердце предусмотрительно спрятался за Джека.

— Угу-у! Вух-вух-вух! — заухала первая сова. Остальные откликнулись серией негодующих воплей, постепенно доводя себя до исступления. Они ерошили перья, втягивали головы в плечи, расправляли крылья. — Круфф… гух-гух-гух! — кричали они. И приплясывали на толстых, пушистых лапах.

Джек обернулся к Торгиль: в лице девочки читался неподдельный ужас. Торгиль — и напугана?! Она же только что с настоящим драконом сражалась!

Над утесами раскатился душераздирающий жалобный вопль. Совы вихрем сорвались со своего насеста. Донеслось зловещее поскрипывание. Драконица обнаружила, что гнездо ее разорено, а драконята убиты.

— Думаю, она нас не видит, — шепнул Джек девочке. — Сиди смирно. Мы просто подождем, пока ей надоест нас искать.

Однако произошло это очень нескоро. Драконица долго летала туда-сюда, осматривая утесы и оглашая воздух яростными воплями. За то время, что солнце неспешно прокладывало свой путь по небосклону, ее тень пронеслась над головами вжавшихся в камни детей не раз и не два.

Улучив момент, когда драконица отлетела достаточно далеко, Джек выполз из укрытия и торопливо наполнил мех снегом. После чего, растапливая его понемножку, тоненькой струйкой влил воду в рот Торгиль и чуточку — в клюв Отважному Сердцу. Сам он пососал ледышки, что насобирал на скалах. Это всё, чем они богаты — и ничего другого им в ближайшем будущем не светит.

Наконец драконица вроде бы угомонилась. До Торгиль с Джеком то и дело доносились ее горестные стенания — но из гнезда чудовище больше не вылетало.

— М-м, — промычала Торгиль, хватая Джека за руку.

— Что такое? Еще воды хочешь?

— М-м-м! настаивала девочка. Говорить она по-прежнему не могла. Торгиль потянула Джека за собой.

— Вообще-то к ледяной горе нам в другую сторону, — возразил мальчик, — но это, наверное, и неважно. Всё равно вниз по этому утесу мы не спустимся, а здесь замерзнем до смерти.

После полудня поднялся ветер и теперь со свистом проносился по расселине из конца в конец. Джек взял в руки ворона — птица заметно ослабла. Вот уже много дней никто из них ни разу не поел досыта. Пострадавшее крыло Отважного Сердца бессильно поникало, когти разъезжались. Его-то лапки, в отличие от совиных, не были покрыты перьями…

У Джека всё тело ныло от усталости, однако одной рукой он обхватил Торгиль, а другой взялся за посох, чтобы не упасть самому. Отважное Сердце намертво вцепился в его плечо. Камни осыпались под ногами, так что продвигались путники удручающе медленна Они шли всё вниз и вниз, а утесы воздвигались всё выше и выше, пока на дне расселины не заклубился сумрак. Но вот тропа — если, конечно, это и впрямь была тропа — разветвилась надвое. Джек остановился. Он был настолько измучен, что принять верное решение был просто не в состоянии.

Торгиль же, напротив, никаких затруднений не испытывала Она уверенно свернула налево. Вскоре путники подошли к еще одной развилке, затем еще и еще. И всякий раз направление выбирала Торгиль, как если бы точно знала, куда они идут. Джеку же, по правде говоря, было всё равно. Он радовался уже тому, что решение принимает кто-то другой, а не он.

К его вящему изумлению, вышли они в небольшую лесистую долинку. По дну ее протекал весело журчащий ручей, по обе стороны которого росли кусты малины и черники. Тут и там краснели головки крохотной горной земляники. В воздухе разливалось блаженное тепло.

— Ох, Торгиль, — только и пробормотал Джек. Он бережно усадил девочку в заросли клевера и бросился собирать ягоды. Все трое с удовольствием поели, хотя Торгиль ягоды приходилось выдавливать прямо в рот. Отважное Сердце набил брюхо так, что едва переставлял лапы.

Джек украдкой капнул две капли макового сока на ягоды, что скармливал воительнице. Он и сам не знал толком, разумно ли это, но был твердо уверен, что если Торгиль не отдохнет как следует, ей не выжить. Очень скоро девочка уже растянулась среди клевера и принялась мирно посапывать. Лицо ее дышало покоем — впервые с тех пор как… ну, в общем, впервые.

Сгустились синие сумерки, над ручьем заклубился туман. Джек неспешно прошелся вдоль края долинки. Трудно было даже предположить, что в таком месте может стрястись что-нибудь нехорошее. Здесь царили мир и благодать. На поросших мхом берегах ручья росли цветы — самые что ни на есть обыкновенные цветы, не какие-то там тролльи растения, что только и ждут, как бы тебя уморить. На поваленных стволах пестрели грибы всевозможных форм и расцветок.

Джек нагнулся наполнить мех водой. Вы только подумайте! — ручей оказался теплым-не горячим, нет, но теплым ровно настолько, чтобы коже было приятно. Мальчик вымыл лицо и руки. А затем вытянулся на земле рядом с Торгиль и Отважным Сердцем. Плащ у них остался один на троих, но в мягком, ласковом воздухе долинки его вполне хватало. Джек залюбовался яркими осколками звезд в темном небе над головой — и сам не заметил, как заснул.

В эту ночь никаких кошмарных чудовищ из лесу не вылезло. Никто не ломал ветвей, не изрыгал огня и не пытался оттяпать чью-нибудь ногу. Джек открыл глаза лес кишмя кишел птицами. Они тараторили и пели повсюду. В воздухе звенели трели, щебет и трескотня: птичий хор неумолчно приветствовал рассвет. Из густой сосновой хвои выпархивали клесты, дятлы долбили кору, дрозды и вьюрки носились туда-сюда среди осин, дубов и берез: эта теплая, потаенная впадинка напоминала мальчику леса его далекой родины.

— Ну не чудесно ли? — проговорил Джек со вздохом. А вот у Торгиль на лице читался неприкрытый ужас. — Да всё в порядке, — успокоил ее Джек. — Просто тут всё немножко иначе, чем мы ожидали. Не знаю, как ты отыскала эту долинку, но я ужас как этому рад. Кстати, вода в ручье теплая. Если хочешь искупаться, я доведу тебя до берега.

— Торгиль поглядела на него как на сумасшедшего.

— Да ладно тебе, я знаю, вы, скандинавы, любите, чтоб от вас за версту разило, но водичка такая приятная! Ужасно жаль будет уходить отсюда. Ну да ладно, по крайней мере, отдохнем хоть немножко…

— Нажжо ытти, — с трудом выдавила из себя Торгиль.

— Ух ты, да ты уже говорить можешь! Открои-ка рот, я погляжу, спала ли опухоль.

Торгиль послушалась. Джек с удовлетворением отметил, что язык ее выглядит гораздо лучше. Да и лицо тоже. Волдыри почти сошли, осталась лишь легкая припухлость.