Пока еще здесь - Лара Вапняр

– Каждый год? – переспросил Сергей. – А если вы передумаете?

– Передумаю? Да я буду мертв, чувак!

И тут Кузмин пискнул: “Для запуска нам нужны два миллиона”.

Котов нахмурился.

– Два миллиона? Вы о чем вообще? Не нужны вам два миллиона. Возьмите программистов из Белоруссии, они стоят копейки! Я дам вам полтора миллиона, а там посмотрим.

Остаток разговора Сергей уже не слишком запомнил. Котов возвращался в Россию. Кузмин должен связаться с его бухгалтером на следующей неделе. Котов оставит тому инструкции. Он ждет докладов о каждом этапе в процессе работы. Он желает им всяческой удачи.

– Ему можно доверять? – спросил Сергей, когда они с Кузминым вышли на улицу.

– О да. Его слово твердое. У нас получилось!

Он попытался обнять Сергея, но тот уклонился.

– Надо же отметить! – уговаривал Кузмин. – Давай на бранч! Давай напьемся!

Но Сергею не терпелось остаться одному.

– В другой раз, ладно? – сказал он.

Как только Кузмин скрылся из виду, Сергей направился в парк и зашагал по аллее в сторону резервуара. Проходил мимо лужайки, где резвились собаки, и вдруг безумно захотел к ним присоединиться. Проходил мимо скамеек, на которых старички и старушки сидели, укрыв ноги одеялами, и был готов расцеловать каждого из них. Пошуршал ворохом сухих листьев на дорожке. Подцепил ботинком желудь и зафутболил высоко в воздух. Остановился у тележки с едой и купил кулек жареных орешков. Они еще не остыли, и Сергей прижал кулек к лицу, вбирая их тепло. Закинул пару орехов в рот и подошел к черной железной ограде у воды. Людей почти не было, так – пара бегунов. Сергей решил не обращать на них внимания. Вода гладкая, как зеркало, отражения четкие, словно видишь два города сразу: один возвышается на другой стороне, второй опрокинут вверх тормашками и погружен в воду. Он не бывал здесь уже бог знает сколько, забыл, до чего же невероятно красив этот вид. Вспомнил свое давнишнее ощущение, как шел по Бруклинском мосту и казалось, он весь город может забрать в свою ладонь. Теперь ощущение было совсем другое. Теперь он чувствовал, что уже город забирает его, Сергея Левина, в свою ладонь. Что наконец он здесь свой. Он доел орешки и сунул пустой кулек в карман штанов. Встал обеими ногами на ограду и ухватился за пики сверху. Он раскачивался туда-сюда, вправо-влево и распевал коэновскую “Аллилуйя”.

Он пел и пел, пока не стало понятно, что он и есть Давид, король в смятении, и это он выводит “Аллилуйя”, и это он овладел тем самым тайным аккордом.

Следующие несколько дней, пока Сергей доделывал подробный бизнес-план, его разрывало от желания кому-нибудь рассказать. Эрику, матери, Вадику, Регине, Бобу, Седжян, Вике. Особенно Вике. В конце концов отчасти это была и ее идея. И только Вика могла по-настоящему разделить его радость. Вика могла страшно злиться или ужасно расстраиваться – ни один взрослый мужчина не плакал столько, сколько он, – но умела и бесшабашно радоваться. Она бы вопила. Она бы скакала как безумная. Так же, как когда он объявил, что его приняли в Нью-Йоркскую школу бизнеса.

И еще была Хелен, которая ждала рассказа о важной встрече. Сергей собирался сообщить ей хорошие новости, но что-то его удерживало. Кузмин уверял, что все железно, что Котов редко что-то обещает, но уж если пообещал, никогда, ни разу не нарушал слова. Но Сергей боялся сглазить. Сказал Хелен, что они ждут ответа от Котова. Решил никому ничего не говорить, пока деньги не будут переведены на счет.

И это было весьма мудрое решение, потому что через неделю пришла плохая новость.

– Боюсь, у меня дурные вести, – сказал в трубку Кузмин. – Котова прошлой ночью застрелили. Его нашли в машине на окраине Москвы.

Сергей был на кухне, как раз собирался кормить Геббельса и соскребал в миску какую-то бурую массу, налипшую на стенках консервной банки. Он поставил миску на пол и привалился к холодильнику. Котов мертв. Всего несколько дней назад Сергей сидел напротив человека, так близко, что слышал запах его одеколона. Он вспомнил глаза Котова, подрагивающую жилку на виске. Как его застрелили? В грудь? В голову? Вспомнил, как, глядя ему в глаза, сказал: “Вы умрете”. При мысли об этих словах его передернуло от ужаса и стыда.

И только потом до Сергея дошло, что смерть Котова означает и конец “Виртуальной могилы”. Оставалась всего пара недель с пособием по безработице – надо срочно искать новую работу. Других контактов на предмет финансирования у него нет. И что еще хуже, уже нет сил. Эта недолго длившаяся эйфория по случаю сделки с Котовым выжала больше, чем все месяцы, что он просидел над приложением.

Однако ж надо отдать должное Смерти, подумал он. Они с Котовым собирались забить на нее, но она их опередила и хорошенько забила на них.

Следующие дни Сергей провел, прочесывая объявления о работе. Он почти не ел и едва ли замечал попытки Хелен его растормошить.

– Вот что, – сказала она ближе к выходным. – Тина на весь уикенд уезжает к отцу. Давай устроим у меня вечеринку в субботу? Закажем вкусной еды, посмотрим кино. Как насчет “9½ недель”? Давно я его не смотрела.

“9½ недель”? – подумал Сергей. Это не то легкое порно, где Мики Рурк кормит Ким Бэсингер с завязанными глазами перцем чили? Он терпеть не мог этот фильм! Но сказал да просто потому, что не было сил сказать нет.

В субботу утром он в положенный час приехал на Стейтен-Айленд забрать Эрика. Ехал очень долго. На автостраде Бруклин-Квинс были пробки. На мосту Верраццано тоже. И даже на Каподанно, где их почти не бывает. Океан болезненного серо-коричневого цвета, будто так и не оправился после урагана Сэнди. Да и некоторые дома вдоль берега были все еще забиты фанерой. По Хайлену ехали почти свободно, что странно, но, боже, какой же он уродливый! Все эти автоцентры, чудовищные витрины, рекламные щиты с врачами, медицинскими исследовательскими институтами и похоронными агентствами.

Надо признать, их дом все же в довольно красивом месте. Аккуратные домики, сикоморы, кусты сирени, улицы, бегущие вверх-вниз по холмам и уводящие в лес. Но красота теперь уже бывших родных мест привела Сергея в еще большее уныние, чем жуткие виды бульвара Хайлен. Он был здесь чужим.

Наконец он въехал на дорожку перед домом. Да, по закону это все еще был его дом. Он все еще был хозяином этого ржавого почтового ящика. Страшного крыльца с облупившейся колонной. Пластикового пакета, зацепившегося за навес уже три года назад, на Хэллоуин. У него все еще был ключ. Но он понимал, что будет странно отпереть дверь своим ключом, даже несмотря на то, что знал, что Вики нет дома. Сергей позвонил. Раздался хриплый полупридушенный звонок, а потом звуки какой-то суматохи.

– Эрик, открой! – кричала мать. – Эрик, живее! Эрик, у меня все руки в мясе!