Пара для саламандра. Академия драконьего пламени - Мария Вельская

— Меня так радуют твои невозможно смутные формулировки, свет мой.

Мужчина смотрит жёстко, почти требовательно. Солнце золотит длинные волосы, играет на светлом камзоле, щекочет плотно сжатые губы.

— Заговор скоро будет обезврежен, не переживай. Больше подвергнуть тебя опасности я не позволю, — холодная ярость опасней любого гнева. А, что касается других наших, — тихий хмык, — договоренностей, то ты станешь моей невестой в тот же миг, когда я верну свою силу. Иначе связь просто не закрепится.

Прикрыл глаза. Дрогнули, раздуваясь, ноздри. Вот как понять, что у тебя на душе, мой дракон? Одно знаю — я за тебя горло перегрызу кому угодно. Такая она — верность тёмных?

— Ещё немного. Пара декад — и я представлю тебя не только всем своим ближайшим соратникам, но и всей столице. И всей стране!

Ладонь сжимается крепче.

Моя душа — душа русской девчонки. А мы не сдаёмся, когда выбираем своё. Неважно, дом ли это, мужчина ли… Я дождусь. И твоих чувств — тоже.

— Свет мой, — хриплый шёпот.

Мы горим и падаем, его губы, что пьют дыхание, завоёвывают, покоряют. Вырвать всхлип, занять нужную позицию, упрочить завоевание. Сладкое — так кружит голову, пальцы дёргают несильно пряди чужих волос, в груди рождается жар и ответный рык. Я не знаю, в какой момент мы оказываемся на самом краю. На парапете. И падаем, обнявшись, прямо в голубое небо.

Я не успеваю испугаться, как рядом вместо императора возникает огромный золотой дракон. Он лениво и гордо поводит золочёными крыльями, красуется, скалясь, демонстрирует блеск чешуи и острый хребет. На голове — тоже небольшие отростки. Наверное, моя дракона на его фоне совсем крошечная — одной лапой сгрести можно. Машу крылышками изо всех сил, чтобы не попасть впросак — зря, что ли, училась?

— Какая крошка! Маленькая, стальная! А какой красивый фиолетовый узор на хребте.

Эти восторги ввинчиваются прямо в мозг, чуть не сбивая с намеченного пути, но огромная золотая лапища бережно придерживает.

Задираю голову — над нами парит огромный серебристый дракон. Едва не больше самого императора.

— Начальник моей охраны, — кайсар в моей голове рычаще смеётся, — Верга, это моя пара и избранница, Найана Сарган. Охраняй её лучше, чем меня, — четкий приказ, — если с ней случится хоть что-то — то нечто непоправимое случится и с вами, — в голосе нет угрозы. Уверенность.

— Будет исполнено, мой кайсар. Для меня честь быть представленным Госпоже! — серебристый вытягивает шею, будто склоняясь.

А потом его чешуя словно мигает, идёт волнами — и он становится сначала совсем прозрачным, а потом и вовсе растворяется в синеве.

Вот как, значит, охраняют императора?

Не помню, сколько мы летаем, не запоминаю, о чем именно мы говорим. Только счастье остаётся на душе, впечатывается намертво, запечатлевается, заставляя раз за разом переживать неведомую до этого вспышку эйфории. Счастья. Ощущение безбрежного, полного единения, когда не с полуслова — с одного веления души тебя понимают.

И меня действительно понимают. Подхватывают легко воздушным потоком, когда крылья окончательно устают, и мы возвращаемся во дворец, на ту же террасу.

Кажется, мы успели обсудить и текущее состояние заговора, и возможную невиновность Майры — ведь она не могла ослушаться приказа отца, и то, кто мог бы оказаться главным действующим лицом (тут предполагала я, а вредный драконище упорно молчал).

Превращаются драконы, сохраняя одежду. Это, несомненно, плюс.

Но вот то, что я сейчас и хвостом, тьфу ты, то есть рукой шевельнуть не способна…

— Ванная. Перекус. Потом тебя проводят в Академию. Очень прошу — не покидай её без большой надобности.

Шиаргат смотрит болезненно внимательно, и эти тёмные тлеющие искры в глазах саламандра мне не мерещатся.

Не получится никогда стереть эти нотки прошлого, идущие из глубины души, но в моих силах сделать так, чтобы он не волновался за меня. Хотя бы это. Когда я стала мыслить так? Знала бы его чуть хуже — подумала бы, что приворот. Но приворот кайсара не спасёт, нет. Ему истинные чувства подавай. Жадина.

Говорю это про себя с нежностью. Тихо слежу за тем, как он отдаёт короткие приказы прислуге.

Смотрю на гордый чеканный профиль, на чуть небрежно растрёпанные волосы, на мерцающие силой глаза.

Ещё немного — и закричу "моя прелесть". Да и в пещеру бы заперла — нечего всяким там на моё любоваться!

Это замашки тёмных драконов?

— Госпожа, позвольте помочь?

Две хорошенькие горничные успешно избавляют меня от липкой потной одежды и помогают опуститься не в ванную — в целый бассейн. В прошлый раз я была в других купальнях. Эта гораздо уютнее. В дальнем конце бассейна стекает небольшой искусственный водопад. Там виднеется незнакомая зелень. Красивая плитка на стенах. Множество душистых настоев, мыло десяти видов, гребни, шампуни.

В какой-то момент я полностью растворяюсь в счастье вот такого восхитительно бережного купания.

И прихожу в себя только тогда, когда вместо касаний служанок и лёгкого массажа головы, чувствую буквально прожигающий мужской взгляд.

Кайсар стоит в дверях. Его глаза пылают расплавленным золотом, дрожит вертикальный зрачок. Мужчина не приближается. Его рубашка расстёгнута, на груди виднеются капли воды. Волосы тоже чуть влажные. Наверное, я купалась слишком долго — вон и служанки уже вышли, а я замечталась.

На щеках вспыхивает румянец — наверняка уже везде опаздываю. Руки под водой предательски подрагивают. Хорошо, что пена скрывает тело, но… вон голое колено — его точно видно. Огненное пылающее лицо к таким же рыжим волосам наверняка не идёт. Прямо семейство Уизли — вспоминаю старый фильм и тихо хмыкаю про себя. Никогда не понимала, что Поттер нашёл в Джинни.

Глупые мысли — попытка отвлечься. Красный цвет переползает на шею. Мне жарко, стыдно, возбуждающе.

— Закрой глаза, — от хриплого шёпота кидает в дрожь.

Почему я всё-таки это делаю?

Может.

Голова становится тяжёлой, все мысли суматошно разлетаются. Сильные длинные пальцы ложатся на виски, массируя. Он не делает ничего предосудительного. Только вот я ощущаю спиной горячее дыхание. Я знаю, что сейчас его лицо совсем близко, а пальцы рисуют узоры на спине. То и дело они пытаются подползти к груди. Кожа чувствительна и податлива, и с губ срывается тихий шёпот, стон, который дракон выпивает, жадно повернув мою голову и прижавшись к губам. Это не поцелуй — штурм. Крепость только и успевает, что выбросить белый флаг.

Летят брызги, моча чужую рубашку, он перемещается, стоя на бортике уже передо мной на коленях.

Я могу придумывать себе всё, что угодно, но подделать это.