Тишина и Покой - Артемис Мантикор

при отдалении. Словно бы в этом месте действовали совсем иные законы физики.

Да и сами корнецветы были столь малого, и столь большого размера, коих я прежде никогда не встречал. Обычно их размер был примерно одинаковым, если не брать молодые побеги. Но это было точно именно оно — самое распространенное растение подземного мира, чей свет дал жизнь целым биомам флоры и фауны.

В воспоминаниях замерцали образы из иной реальности. Кажется, так горели улицы в городах прошлого мира. Перед новогодними праздниками, тысячи праздничных огоньков, заставлявших на время забыть безысходность окружающей серой реальности.

Что это?

Дыхание перехватило, и я закашлялся. Воспоминания из прежней жизни? Я посмотрел на свою ладонь, в которой еще секундой раньше будто бы сжимал чью-то руку. Матери? Кажется, в воспоминании я был совсем ребенком.

— Сион? — обеспокоенный голос Терми почти сразу же вывел меня из этого состояния. Хотелось от него отмахнуться и продолжить созерцать цветы, так похожие на электрические украшения иного мира. Или, что еще лучше, на настоящие звезды.

— Да? — ответил я, и собственный голос показался мне чуждым, но при этом лучшим, чем когда-либо был мой собственный. Вроде бы тот же, но с приглушенным хрипом, словно бы к нему примешалось что-то от Ласки.

— У тебя вид.. странный, — заметил он, сопроводив многозначительной паузой.

— Просто задумался, — махнул я рукой. — Ты что-то говорил?

— Да ничего такого, — немного смутился друг. — Говорю, что по идее мы проходили над этим местом, когда были наверху.

К разговору тут же прислушались поголовно все гоблины, даже не стараясь этого скрывать. Но пустотник, со свойственным ему сарказмом, пояснил:

— Что? Как будто этот ход может вести куда-то ещё.

И по сути был прав. Ничего такого, о чем бы не знало руководство этой шайки зеленомордых, он не сказал. Хотя длинные зеленые уши, оттопыренные в нашу сторону, все равно смущали, и разговор стих не начавшись. Я только порадовался, что вновь остался наедине со своими мыслями и позволил себе беспечно погрузиться в созерцание звёздного леса.

Счет времени я не вел, а привычные циклы здесь выглядели совсем иначе. Но по личным ощущениям путь занял слишком мало. По этому месту хотелось бродить и бродить.

Только вот каждая секунда, потраченная не на продвижение к Доминиону или заполучение звериного имени, была потрачена впустую. И вкупе со всеми букетами ощущений от проклятой стихии на голову падала тревога за Ласку и совесть.

Из задумчивости меня вывел всплеск и хлоп крыльев. Мы вышли к реке. Кристально чистой, прозрачной воде, что быстро несла листья, щепки и абсолютно спокойных четырехкрылых птиц. Последние, как ни в чем не бывало, при всей скорости течения, совали головы под воду, выискивая рыбу. Жирные, лоснящиеся тела, говорили сами за себя — пищи в долине было достаточно.

Забавно было наблюдать, как наевшись, крылатые стартовали наверх безо всякой подготовки. Птица могла просто сидеть, ловить рыбу, а потом вдруг с тем же спокойствием на лице взмыть в воздух. Скорость четырьмя крыльями они набирали быстрее любой известной мне живности, так что вместе с тем раздавался короткий всплеск и расплывалась серия кругов на воде.

— Ждать здесь, — с опаской посмотрел на нас гоблин. Но мы и не думали нарушать наши хрупкие договоренности. Во всяком случае, пока.

Может, это те самые цивилизованные предки гоблинов, о которых так грезил Зиллинил? Хотя это слишком просто получается, как для легенд, собранных из сказок родителей одного гоблина. Это ведь всего чуть больше недели пути от Юрга! Как по пути за молоком в магазин отыскать Атлантиду.

— Если что, мы все еще можем свалить, — заметил Терми без особых эмоций.

— Согласен, это все скверно пахнет. Но если удастся договориться, наше продвижение ускорится в разы.

— Это да, но… ты уверен, что стоит так сильно спешить? Мы могли бы поискать Филин…

— Фил бросила нас во время боя, — отмахнулся я, хотя друг и здесь думал верно. Спешка становилась главной причиной почти всех моих действий.

— Она же впервые получила пустотой, да еще сразу от такого монстра, — вступился Терми. — Ты бы на ее месте тоже спрятался в астрал, если бы он у тебя был.

Спорить с очевидным я не стал, и просто покачал головой. Назревал серьезный разговор, но мне совсем не хотелось начинать его перед возможной стычкой с неизвестным противником или не менее серьезными переговорами.

— Как думаешь, что они предпримут? — сжалился друг, сменив тему.

Я уже думал об этом, так что ответил сразу:

— Если они достаточно разумны, то должны пойти на переговоры. Хоть бы и просто из страха. Мы их ведь не съели на месте, верно? Харт бы не был таким щедрым. Плюс выгода от моей магии. Наверняка у племени гоблинов полно больных или раненых. Все-таки Подземье — место в этом плане очень предсказуемое.

— А могут просто зашибить нас от греха подальше, — ухмыльнулся друг. — Количество решает, сам знаешь, а мы и по уровням не особо.

— Значит, кто-то из нас пойдет раздавать магией пустоты, а кто-то спрячется и найдет его, когда тот придет в себя.

— Звучит, как план, — по телу вора прошелся едва заметный фиолетовый всполох. — Пока мой процент ниже, я буду за нашего танка и дамагера. А ты хиль, если что. Как всегда. И баффай.

Последнее он добавил явно из вежливости — от моего обкаста ему в форме пустотника не много толку. Не усиливать же челюсти его призрачной руки инеем.

— Кстати, — решил я озвучить свои давние мысли. — Удивительная все же штука — эволюция. Эти птицы не могли бы появиться больше нигде, кроме как тут.

— Я тоже об этом думал, — поддержал тему вор. — Хотя у монстров Подземья это смотрится немного крипово. Все эти глаза количеством больше двух…

— Сталкиваясь с непривычным, психика часто видит в этом угрозу. И эволюционно такой подход, с отвращением и ксенофобией здесь полностью оправдан. Видишь трехглазую тварь, и сразу появляется простой выбор — бей или беги. Любое иное решение затратно по времени и в результате летально.

— Что же по твоей логике меня не пугают эти птицы? В прошлой жизни их назвали бы жуткими мутантами.

— Вот и я думаю, — легко сдался я. — Возможно, мы с тобой просто привыкли? После храма Тишины.

—