Кровь завоевателя - Замиль Ахтар

и смотрела в отверстие в крыше юрты. Дневные звезды мерцали перед глазами как призраки. Вялые, потные руки и ноги требовали отдыха и сна, и я сдалась, несмотря на дискомфорт от пребывания среди незнакомцев в юрте йотридов и крик Эше в тот момент, когда Философ нанес ему удар.

Проснувшись, я вытерла мокрый подбородок и села. Каган Пашанг рядом со мной что-то писал на пергаменте золотым пером.

– Выглядишь лучше, – сказал он. – Еще не сияешь, но уже поправляешься.

– А чувствую себя нисколько не лучше.

– Правда? Надеюсь, твой химьярский друг хорошо о тебе заботится. Где он, кстати?

– Именно поэтому я здесь. Его забрали Философы. – Я глубоко вздохнула, не в силах поверить в то, что сейчас произнесу. – Пашанг, мне нужна твоя помощь, чтобы спасти его.

Он отложил перо и пергамент.

– Философы?

Я кивнула:

– Они забрали его в Башню, а такое никогда хорошо не заканчивается. В одиночку мне его не вытащить. Мне нужна твоя помощь.

– Хочешь, чтобы я взял Башню штурмом? – Он пожал плечами: – Гулямы не пропустят нас за стены Кандбаджара. Как же я могу тут помочь?

Разглядывая его ухоженную бороду, я гадала, что же задумал Пашанг. Хизр Хаз ясно дал понять, что орден вот-вот двинется на Мансура, но самый могущественный союзник Мансура оставался отстраненным и далеким. Что происходит?

– В последний раз ты кое-что сказал мне. – Я придвинулась чуть ближе к нему. – Про дар и звезды. – Я не собиралась рассказывать, что вижу звезды или про свой новый глаз, но должна была выведать, что ему известно. – Что ты имел в виду?

Пашанг скрестил руки на груди:

– Вот в чем вопрос, верно?

Он потянулся к моей повязке.

Я схватила его за запястье:

– Что ты делаешь?

– Позволь мне увидеть.

– Увидеть что?

Его улыбка наполнила меня ядом.

– Я знаю, что там скрывается, Сира. Я же спас тебя от снежной бури, помнишь? И не только это. Я не впервые был во Дворце костей. Я провел тебя через звезды и видел, с каким даром ты ушла.

Я содрогнулась от воспоминаний: Пашанг тащит меня сквозь шторм крутящихся скал и пылающих комет к белому разрыву в бесконечной черноте.

– Что такое Дворец костей?

– Участь хуже смерти, – без всякого выражения ответил Пашанг. – И новое начало для нас обоих.

– Я не понимаю, – покачала я головой. – Я.

Он придвинулся совсем близко, сухое дыхание коснулось моего лица.

– Я никому этого не рассказывал, но тебе расскажу. Я больше года блуждал в самой глубине Бескрайности, там, где она называется Красной. Небо, затянутое иссиня-красными облаками, не менялось ни днем ни ночью. Там я нашел Дворец костей и вошел в него. И я тоже вышел оттуда с даром.

– Каким даром?

Я вздрогнула, когда он взял меня за руку, но не вырвала ее.

– Даром нового пути. – Его губы растянулись в улыбке. – По которому я шел один. Пока не встретил тебя. И видения… три видения, если быть точным. Сейчас мы находимся во втором, оно началось, когда я вытащил тебя из Дворца костей, и закончится сегодня. Но мой дар ничто по сравнению с твоим. Ты – та, кто соединяет звезды.

Я озадаченно покачала головой:

– Что это такое… и почему это хуже, чем смерть?

– Ты можешь щелчком пальцев поставить на колени целый город. – Он рассмеялся знакомым с детства утробным смехом. – А почему это хуже смерти, думаю, ты скоро узнаешь.

Так много нужно понять, а времени совсем мало.

– Я просто хочу вернуть своего друга. Пашанг, если ты не можешь помочь, я ухожу. И надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

– Можешь уходить. Похоже, ты думаешь, что я собираюсь помешать тебе, но для меня. – он сцепил руки, – имеет значение лишь одно.

Усилием воли я не дала себе встать.

– Одно?

– Возможность провести мою орду в город. Если бы только ты могла как-то помочь.

Лат всемогущая, этого я не могла. Рассчитывая на союз с Хизром Хазом, как я могла помогать его врагу?

– Зачем? Чтобы ты поддержал Мансура? Я не стану помогать ему захватить власть. Он пытается украсть трон моего мужа!

Пашанг усмехнулся:

– Ты веришь, что Кярс будет чтить брак с девчонкой, убившей его отца? И знаешь, говорят, у Ахрийи полностью черные глаза. – Он вздохнул, резко и глубоко. – Бестактно с моей стороны, но я должен был высказать очевидное.

– Я не убивала Тамаза. Я собираюсь пролить свет на правду. Кярс справедлив, он ее увидит.

– Не убивала Тамаза? – Пашанг озадаченно уставился на меня. – Тогда… кто его убил?

Похоже, ему известно не все.

– Колдун! Оборотень, который использовал мое тело! – Я шептала, боясь, что услышат люди в юрте. – Тебе что, никто не сказал?

– Оборотень? – у него отвисла челюсть, обнажив стесанные зубы. – Она здесь, в Кандбаджаре, прямо сейчас?

– Она? Ты что-то знаешь?

Пашанг поднял голову, будто вглядываясь в собственный разум.

– Я видел ее в третьем видении. Но ей было… не меньше ста лет, лицо сухое и потрескавшееся, как кора дерева. – Он тряхнул головой, прогоняя видение. – Она стоит у нас на пути, Сира. Сломанная ветвь, преграждающая дорогу в рай.

– Рай? Повторить, что ты сказал? «Участь хуже смерти». – Я подавила дрожь. – Как бы там ни было, я собираюсь спасти Эше. А потом выведу ее на чистую воду, и Кярс узнает правду.

– Да-да, – раздраженно буркнул Пашанг. – Вот бы и мне видеть свою цель так ясно. Если бы мы могли пробраться в город, я бы тебе помог. Не на следующей неделе, не завтра, прямо сейчас.

Его слова стали для моих уставших души и тела бодрящим ударом бубна. Мимо нас к дальним столикам прошли мужчины в белых одеждах, переговариваясь вполголоса. Когда они удалились, я спросила:

– Но как мы сможем пробраться в город?

– Так, значит, мы договорились помочь друг другу? – умоляюще посмотрел на меня Пашанг.

Если он может спасти Эше и помочь разоблачить оборотня, вероятно, оно того стоит. Но могу ли я доверять человеку, похитившему и продавшему меня? Вырвавшему меня из рук матери?

– А если ты лжешь? А вдруг, оказавшись внутри, побежишь к Мансуру?

Нет, я не могу.

Я встала, собираясь уйти и оставить все мысли о помощи от такого отвратительного существа.

Пашанг вскочил на ноги и схватил меня за руку. Между нами пронесся разряд – молния в наших венах. В одно мгновение я ощутила жар и холод, оцепенение и пробуждение, лед и огонь. Повсюду вспыхивали звезды и, проносясь в моем поле зрения, звенели как ветерок в ушах. Я подняла другую руку и