Темный янтарь-2 - Юрий Павлович Валин

— Да ты что за бюрократ-то такой?! – возмутился лейтенант. – Заводи давай. Без разговорчиков!

— Вы для начала водительское место освободите, – намекнул Янис. – Заведемся, доедем, куда надо. Раз необходимость есть. Но справка тоже нужна, верно, товарищ капитан? Для общего спокойствия. Секундное же дело. Меня же и за дезертирство могут прижать.

— Ты, боец, медаль себе тоже этак… очень убедительно выговорил? – проворчал капитан, но начал расстегивать полевую сумку.

Обижаться на намек Янис не стал, забрался в уже душную, несмотря на ранний час, кабину. Было понятно, что Рахим хитрость со стартером использует, он у него «рационализаторски доделанный». Но человеку, любящему машины, да и успевшему поработать пусть временным, но настоящим заведующим МТС, такие хитрости – не хитрости.

Завелась «полуторка», характер характером, но и сознательность есть.

— Ладно, держи бумагу, – капитан сунул наскоро исчерканный карандашом клочок бумаги. – Лейтенант тебе покажет, куда ехать.

— Так точно! – отрапортовал Янис.

Автобус начал неуклюже пятиться из ворот, а временно поменявший место службы Янис оценил полученный документ:

«Сим удостоверяется, что кр-ц Выру Я.М. временно откомандирован в распоряжение 34-й гвсд. В силу острой боевой целесообразности»

Свое звание хитрый командир-десантник обозначил таким корявым сокращением, что можно расшифровать как «капитан», а можно и как «подполковник», хотя больше всего походило на «гв. поручика». Роспись, ну да… закорючка курчавая. Ладно, разберемся конкретно попозже, как говаривает ушлый товарищ Шац.

Покатили. Янис прислушивался к машине. Поразмыслив, счел своим долгом сказать:

— Товарищ лейтенант, передайте, чтоб тормоза подрегулировали. Сейчас-то по сухому и так нормально, а вот осенью…

— Водитель? Довоенный? – с некоторым уважением поинтересовался лейтенант.

— До войны мотоцикл водил. Но на войне подучился.

— На фронте был? – спросил «гологрудый» десантник, косясь на медаль водителя.

— Был. С того июня воевать и начал. Ранение, госпиталь…

— Понятно. Слушай, а что ты у того мелкого интенданта забыл? Разве это служба для бывалого бойца? Иди к нам. Вот – машина уже есть, а шофера позарез нужны.

— Я с парашютом прыгать не умею, – улыбнулся Янис. – Да и не годен к строевой после ранения.

— Да я тебя разве в стрелковую роту сманиваю? Вот же – транспортная служба: и почетна, и бодра, сиди себе, рули. А парашюты… Отпрыгались мы, видимо. Теперь пехота, хотя и гвардейская, – с некоторой грустью пояснил лейтенант.

Ничего тогда не ответил Янис, поскольку знал, что от рядового красноармейца мало что зависит. Лейтенант – звали его Игорь Прошенков, – тоже об этом хорошо знал, просто еще не привык к армейской прямоте, недавно из училища. Армия, да… тут как пойдет, так пойдет. Никакого желания возвращаться в сонно-арбузную в/ч 5281 у Яниса не имелось, явно нечисто там, еще и под суд за компанию попадешь. Но и в стрелковый полк идти… Сложное это дело – на фронт, на передовую возвращаться. Тем более, добровольно.

***

Прав был товарищ Выру – особо от него ничего уже не зависело. Как сел за «баранку», так и остался. «Туда давай, грузись, уже ждут, быстрей-быстрей, поехали, давай, Ян!, чего вода? Зачем? А, радиатор… так чего стоишь, быстрей давай»…

Летал-тарахтел по городу, потом по степи, пекло солнце, скрипела на зубах пыль. Но выручал опыт: заимел бочонок для техводы, вторую флягу для себя, завел нужные знакомства. Случилась пауза, обратился к начштаба – оформили как положено, печать в красноармейскую книжку приляпали, вписали карабин – с этим пришлось поднажать, «винтовка положена, винтовка положена…». Упирал на малогабаритность кабины и привычку к укороченному оружию, убедил, курад их, штабных крючкотворов…

Как-то, возясь с тормозами, Янис осознал, что прошло всего шесть дней, как от арбузов скоропостижно оторвался. Надо бы при случае заскочить, вещмешок и шинель из в/ч 5281 забрать. Но когда выпадет тот случай…

Степь… местами суглинистая, высохшая и твердая, местами – песок, почти как дюны, только, наверное, правильнее «барханами» называть. Иногда попадаются среди просторов озера-ильмени[2] и болота, но питьевая вода тут на вес золота – почти все засолено, даже в колодцах частенько вода негодная, и в любом случае ее мало, а сами колодцы разбросаны – километров 20-30 до соседнего приходится рулить. Там – впереди – уже бьются с немцами за эти самые колодцы, удерживают немногочисленные дороги, окапываются в песках.

Стоял у штаба полка, передыхал, вычищая котелок с едва теплой кашей. Появился знакомый лейтенант-крестник, с четырьмя бойцами:

— Тебя ищу. Специально просил, чтоб дали. Нужен шофер опытный, спокойный. Задание не столь опасное, как… сложное. Очень опытный человек нужен, – не особо внятно пояснил лейтенант.

— Раз нужен, так едем, – Янис доскреб последнюю ложку, спрятал котелок в кабину.

Ехать оказалось порядком. В кабине рассказал лейтенант суть дела. Оказалось, его перевели в разведотдел «на усиление». Пространства большие, без моторизованных дальних рейдов разведгрупп никак не обойтись. Немцы по степи шныряют, мотоциклов и броневиков-вездеходов у них уйма. То там налетят, то здесь внезапно сунутся. Наши дозоры и посты гибнут, были на «железку» нападения, на станции, связь рвут, по паровозам стреляют. Еще и некоторые калмыки на сторону Гитлера переметнулись, в конные бандгруппы сбиваются, отдельные машины перехватывают, скот отбивают и угоняют. Но немецкая разведка, конечно, больше вредит.

…— Врасплох застают, мы среагировать не успеваем, – сумрачно пояснял Прошенков. – На днях наши разведчики вышли к посту ВНОС, а там все мертвые: бойцы, девушки-зенитчицы... Одну девчонку немцы не добили, наши ее до госпиталя, успели, кажется, живой довезти. Рассказывает – наскочили немцы внезапно, танки, танкетки, мотоциклисты… Пэвэошники залегли, оборону заняли… но куда там. У них по две-три обоймы, а тут броня, автоматчики. Частью их побили, частью в плен взяли. Только тут же всех и постреляли. Прямо из пулемета, в упор, потом из пистолетов добивали[3].

— Да что они там, в песке, против танкеток сделать могли… – вздохнул Янис.

— Ну да. Слепые мы пока, тыкает шилом их разведка куда хочет. Вот мало у нас техники, мало. Да.… А нам теперь приказано поехать, павших бойцов похоронить. Я, честно говоря, не очень знаю, как это делается. Тем более, в пустынной степи. Здесь вообще всё непривычно. Нас прыгать учили, стрелять, взрывать, штабы уничтожать. Но именно по пустыне не очень обучали. Тут всё непонятно.

— Разберемся. Что уж, раз так обернулось… Конкретная степная пустыня, как говорил мой начальник-интендант, этой конкретности