Страна Лавкрафта - Мэтт Рафф

В подвале было очень холодно – его не просто не отапливали, а, судя по низкому гулу, даже специально морозили. Руби спустилась по ступенькам и заглянула за угол. По голому бетонному полу струились завитки пара. Их источник стоял в центре помещения: серый продолговатый постамент, весь в металлических трубках, покрытых инеем.

На постамент был водружен стеклянный гроб. Внутри – женщина: белая, со струящимися огненно-рыжими волосами. Она лежала на спине, укрытая красным атласным одеялом, под головой – красная атласная подушка.

Руби замерла, вцепившись в перила. Ну же, что встала? Наверху ждет горячий чайник, немедленно разворачивайся и уходи, а увиденное – забудь! Ага, такое забудешь…

Она вошла в ледяной подвал и, встав у гроба, посмотрела на бледное веснушчатое лицо, одновременно знакомое и чужое. Да, за последнее время она к нему привыкла, но одно дело видеть его в зеркале и совсем другое – вживую.

Веки женщины опущены, губы слегка приоткрыты. Казалось, она не дышит – или дышит настолько слабо, что грудь даже не двигается.

Левая рука лежит под одеялом, правая – сверху, ладонью вверх. На предплечье серебристый браслет и тонкая стеклянная трубка, в которую будто продели рубиново-красную нить. Трубка, закручиваясь, идет к стенке гроба, из которой торчит краник.

Краник. Такие вставляют в кеги, чтобы разливать пиво в барах.

И снова Руби разрывалась, сойти ей с ума или смириться. В этот раз решение далось нелегко.

Она сделала шаг назад и попыталась понять, как гроб открывается. Оказалось, никак: стеклянные стенки и крышка без швов соединялись с металлической рамой. Может, вся конструкция поднимается? Она изучила верхний край постамента в поисках рычага или защелки.

– Голыми руками трогать не советую. Обморозишься.

Брейтуайт в пальто стоял у подножия лестницы. Щеки у него раскраснелись, как будто он бежал. Однако он улыбался – снисходительно, словно это Руби что-то натворила, а он готов простить.

– Кто это?

– Ее зовут Делайла. Она служила у моего отца.

– Он поместил ее сюда?

– Нет, я. В ночь накануне смерти моего отца она получила травму головы и впала в кому. Я доставил ее в больницу. Шли месяцы; она не просыпалась, состояние ее ухудшалось. Еще немного, и смерть. Поэтому я начал думать, как ей помочь.

– Ты готовишь напиток из ее крови? И даешь мне ее пить…

– Да, кровь – один из ингредиентов, – сказал Брейтуайт. – Знаю, звучит отвратительно, но в окончательный эликсир попадает только дистиллят. Не сама кровь, а ее эссенция. Если угодно, сущность Деллы. Ей это не вредит. Даже наоборот. Сейчас она без сознания. Не мертва, хотя могла бы быть. Но когда ты перевоплощаешься в нее, она видит сны. Все, что с тобой происходит, – это ее сон. Вся ее жизнь сейчас – это ты, Руби.

Руби затрясла головой.

– Ты так говоришь, как будто это для нее благо!

– Жизнь во сне лучше, чем отсутствие жизни. Я бы и сам на такое согласился.

– Врешь! Если так хочешь ей помочь, то почему не исцелишь ее своей магией?

– Исцеление – отдельная область знаний. Очень сложная, к тому же я мало в ней смыслю. Эликсир – это меньшее из зол. Чтобы вытащить Деллу из комы, нужен так называемый ритуал восстановления. Малейшая ошибка, и она погибнет, если не хуже. В будущем, когда появится время на изучение, я обязательно попробую этим заняться, однако пока что это лучший выход для нее.

– То есть для тебя.

– Тогда уж для нас троих…

– Нет, я на такое не подписывалась! – сказала Руби, а когда Брейтуайт сделал шаг вперед, крикнула: – Не подходи!

Но он пошел не к ней, а к высокому холодильнику в корпусе из нержавеющей стали. Остановился и посмотрел на нее.

– Прости, что не рассказал раньше. Я знал, что ты разозлишься, поэтому не спешил. И все-таки должен был найти способ… Что ж, ладно. Если хочешь, уходи. Удерживать тебя я не стану. Однако прежде чем хлопнуть дверью, просто взгляни, от чего ты отказываешься.

Он открыл холодильник и отошел в сторону. Внутри было с десяток полок, и все плотно уставлены маленькими флакончиками с красной жидкостью.

– Я изготовил этот запас эликсира для тебя, – сказал Калеб. – Мне он без надобности, а найти кого-то еще на твое место я навряд ли смогу. Как бы ты ни поступила, знай, я по-прежнему буду ухаживать за Деллой. Даже если мне не удастся ее пробудить, она протянет здесь еще долгое время. Правда, это не жизнь, а так, существование. – Он достал флакончик и закрыл дверцу. – Делла достойна лучшего.

Калеб подошел к Руби. Она больше не кричала и не бежала, только мотала головой.

– Тебе нужно подумать. Вот что: возьми выходной, прогуляйся, освежись. – Он аккуратно взял ее за руку, вложил флакон с эликсиром в раскрытую ладонь, подождал, пока ее пальцы не сомкнутся. – Если в конце концов ты решишь сказать «нет», я пойму. И все же такая возможность выпадает лишь раз. Ты отвергаешь ее потому, что так будет правильно? Или потому, что так спокойнее? Или – извини – потому, что привыкла, что в жизни все достается другим?.. Тебя правда устраивает такое существование?

– Ты – бес, – прошептала Руби.

– Я – человек, который знает, чего он хочет от жизни и как этого добиться. Впрочем, речь сейчас не обо мне, а о том, чего хочешь ты. Пора делать выбор, Руби. Проветрись, отдохни и спроси себя: кем ты хочешь стать?

Ранним воскресным утром в конце января Монтроуз стоял у сыновнего «кадиллака», курил, чтобы согреться, и смотрел, как из сумерек выплывает инопланетный пришелец.

Пришелец был вишнево-красный, ростом с ребенка, и на нем красовалась надпись: «Пейте „Кока-колу“ в бутылках!» Под знакомым слоганом было намалевано от руки: «Только для белых посетителей!»