Лилия и меч - Сара Беннет

Радолф застыл. Неужели она носит его ребенка и скрывает это от него? Но почему она ему ничего не сказала?

– Радолф? – Лили лениво повернула к нему голову, но, заметив его напряжение, тут же насторожилась, и это лишний раз убедило его в правильности догадки. Он встретился с ней глазами, зная, что она прочтет в них, но его это не волновало. Сознательно или нет, но она уязвила его, причинив боль без меры.

– Ты ждешь ребенка.

В его словах не было злости или упрека; Радолф просто констатировал факт, но Лили испугалась, и он почувствовал это нутром, поскольку давно умел различать запах страха.

– Да.

Звук получился столь тихим, что Радолф едва его расслышал.

– Как давно тебе это известно?

Он мог бы и не спрашивать; ответ был слишком очевиден.

– Я...

– Отвечай!

У Лили болезненно сжалось горло. Откуда-то из пустоты в ее сознании всплыл голос Гадрен: «Скажите ему, леди, пока не поздно».

Увы, она опоздала.

– Я узнала об этом в Йорке, но не сказала тебе, иначе ты не взял бы меня с собой! – Она торопливо произносила слова, боясь, как бы он не остановил ее. – Я должна была поехать с тобой, ради моего народа, и король поддержал меня...

– Ты лжешь, – возразил он с горечью. – Ты знала все еще до того, как я получил приказ отправляться на север. – Его голос дрожал, гнев полыхал в черных глазах и заливал краской скулы.

– Может, и знала, но боялась тебе сказать, потому что... – Потому что думала, что он будет любить ее только из-за детей, тогда как ей хотелось большего.

– Ты боялась, – передразнил он. – Дьяволица, скандинавская ведьма боялась? Чего, Лили? Что я убью тебя добротой? Что задушу тебя поцелуями и объятиями?

Он внезапно умолк.

Снаружи в темноте прокричала сова, и Лили вздрогнула. Ее мать сказала бы, что это не к добру и сова – дурной знак, но Лили не могла допустить такой мысли. Сова – ночная птица, вот и все; ее крик ничего не значил. И все же в ее душе шевельнулись древние суеверия, невольно рождавшие страх.

– Я думала, что скажу тебе это по приезде в Гримсуэйд, но... ты был так занят... – Она повернулась к нему, чтобы увидеть его лицо. – Если я тебя обидела, Радолф, прости меня.

Ледяная королева викингов вдруг растаяла, и ее место заняла испуганная девчонка.

– Я открыл тебе свое сердце, – сказал Радолф спокойно, – ты приняла это к сведению и сделала собственные выводы. Ты совершила большую ошибку, Лили. Тебе следовало поставить меня в известность.

– Радолф, пожалуйста... – Ее голос предательски задрожал.

– Теперь я и сам вижу, что история с Воргеном – правда. С ее помощью ты затянула меня в омут, и теперь я тону, а ты даже не протянешь мне руки, чтобы спасти.

– Неправда! Я ухаживала за тобой, когда ты был ранен, я следила, чтобы ты был накормлен и напоен. Я...

– Все это могла бы делать и другая женщина или слуга. Любой мог лечить мои раны и заботиться о моей еде, но я хотел большего, ты была мне дорога, я хотел иметь жену и без оглядки предложить тебе то, что так долго оставалось скрытым в моей душе... – Радолф порывисто втянул в грудь воздух и легко коснулся ее волос, так что она почти не ощутила его прикосновения. – Может, все так, как вы говорите. Может, я виноват не меньше вашего. леди. Я постараюсь вас простить, но в настоящий момент мне это нелегко, поэтому вам лучше лечь спать. Мы поговорим завтра, когда все закончится... – Он вспомнил, что, возможно, завтра его уже не будет в живых, и добавил: – Утром я переговорю с лордом Генрихом. Если со мной что-то случится, вы и ваш ребенок не останетесь без попечения. Может статься, лорд Генрих сам на вас женится.

– Нет! – в ужасе воскликнула Лили, но Радолф даже не взглянул на нее. Его глаза закрылись, и она видела по твердой линии его рта, что он не имеет намерения обсуждать этот вопрос дальше.

«Ты была мне дорога». Как только Лили вспомнила эти слова, у нее закружилась голова. Она проявила трусость. Что бы он предпринял в конце концов? Посмеялся бы? Он никогда бы ее не обидел. Он был не такой. Но, хорошо помня Воргена и Хью, она побоялась рисковать.

Теперь ей всю жизнь придется об этом сожалеть.

Лили отвернулась, съеживаясь, пытаясь сжаться в клубок и исчезнуть. Гадрен была права. Ей следовало сказать все Радолфу независимо от того, что могло произойти потом. Она должна была показать, что доверяет ему, и тогда он простил бы ее.

Она плакала тихо, и плакала до тех пор, пока не уснула.

Разбудили Лили птицы. На этот раз это были не совы, а черные дрозды, беззаботно насвистывавшие свои мелодичные песни.

Поднявшись, Лили добрела до выхода из палатки, уже зная, что Радолфа поблизости нет. Заря только занималась, и в опустевшем лагере было сумрачно; в предутренней мгле тускло мерцало пламя фонарей и костров.

Лили стояла, покачиваясь, в сером мареве начинающегося утра. Ночью, с трудом уняв слезы, вконец изможденная, она провалилась в глубокий сон, и пока она спала, Радолф поднялся, надел доспехи, повесил на пояс меч, взял щит и ушел сражаться с Хью. Он даже не разбудил ее, чтобы попрощаться.

– Радолф, где ты сейчас? – прошептала Лили и зажмурилась.

Мимо на шатких ножках пробежал крошечный ребенок, следом спешила молодая мать; нагнав малыша, она подхватила его на руки. Женщины, дети и немощные старики – это было все, что осталось от лагеря.

Ей нужно к Радолфу, неожиданно решила она. Лили видела карту и знала, как пройти к месту сражения.

Исполнившись решимости, она бегом вернулась в палатку, надела сорочку, платье и перебросила волосы через плечо. Ей было совершенно не важно, как она выглядит.

Натянув чулки и туфли, Лили накинула плащ, радуясь желанному теплу.

– Стефан!

Остался ли подросток в лагере или ушел с солдатами, Лили не знала. В ожидании ответа она сунула в рот пригоршню черники, оставшейся от вчерашнего завтрака, и отхлебнула молоко из кувшина.

– Леди?

Вид Стефана свидетельствовал о дурном расположении духа; ему явно велели оставаться с ней, в то время как другие отправились драться.

Несмотря на напряженность момента, Лили не смогла скрыть улыбку.

– Стефан, я должна найти лорда Радолфа. Ты поедешь со мной?

Он уставился на нее как на сумасшедшую:

– Я не ослышался, леди?

– Моя кобыла здесь или ее забрали?

Глядя на нее расширенными глазами, Стефан покачал головой:

– Нет, леди, вашу лошадь никто не трогал.

– Вот и отлично. Чем скорее ты ее приведешь, тем скорее мы отправимся.

Видимо наконец решившись, Стефан быстро двинулся в сторону конюшни.