Бессилие власти. Путинская Россия - Руслан Хасбулатов

Но современные нувориши, похоже, не способны на такие человеческие поступки. Их принципы как побудительные мотивы – это отсутствие всяких моральных принципов, откровенное игнорирование справедливости в распределении материальных благ в обществе, крайнее равнодушие к человеческим судьбам и социальная глухота. Все это создает впечатление – как справедливо, на мой взгляд, пишет В. Соловей, – что они «преодолели в себе человеческое», «перестав быть людьми» (оставив далеко позади соответствующие призывы знаменитого философа Ницше).

Представители новой власти были необычайно похожи на первую плеяду большевиков-комиссаров по своим методам руководства обществом (абсолютно игнорирующими Закон). Поэтому неслучайно некоторые отечественные ученые (академик Г.А. Арбатов), а также иностранные (З. Бжезинский) назвали их «необольшевиками», «неотроцкистами» и иными близкими терминами. И первые и вторые при этом твердо исходили из марксистского постулата «невозможности» создать «справедливое общество» на основе капиталистических отношений. Но если первые (большевики), руководствуясь марксистским положением, поставили цель коренным (революционным) образом изменить систему экономических отношений капитализма на коммунистические, чтобы ликвидировать базу несправедливости, – то вторые (ельцинисты) исходили из принципиальной невозможности (при любых типах общества) строительства справедливого общества.

А потому – открывай шлюзы перед «предприимчивыми» (а таковыми были, разумеется, в своей основе, мошенники и авантюристы, близкие «по духу» новой ельцинской политической страте), для которых была свойственная особая, изощренная жестокость к народу (эта социальная природа власти хорошо известна из мировой истории). Чтобы легализовать свое нечестивое прошлое, они становятся на путь уничтожения не только целых социальных слоев общества, в том числе лишая их традиционного статуса (наука, школа, высшие учебные заведения, здравоохранение), но вбрасывая в общество непрерывный поток клеветы на историю страны, народа, егоисторическую и духовную память. При этом новый класс добивается своих целей, в том числе и задачи «облагораживания» своих собственных персон, «доказывая» свою «не случайность» в системе власти или в качестве нового монополиста-собственника, а результатом чуть ли не некой «исторической предопределенности». Это – откровенное шарлатанство прочно внедряется в сознание как самих нуворишей, так и в общественную мысль современной политической идеологией, обслуживающей правящие элиты и их интересы.

«Тезис о заслугах Путина на деле – всего лишь современная сказка, сочиненная в Кремле, в которую охотно верит Запад, – пишет немецкая Der Spiegel. – Инфляция, как и пропасть между богатыми и бедными, бьет все новые рекорды. А безбрежная коррупция поглощает страну, но на Западе культивируется миф о стабильности», – указывала газета, подводя итоги восьмилетнего правления Путина в качестве президента (Red News, 31 Dec. 2007, p.1). Возможно, немецкая газета слишком сурово оценивала президента, но факты приводила убедительные. Постъельцинские политики и их колоссальная пропагандистская машина догматически усвоили уроки указанного выше марксистского подхода и его большевизанствующих последователей, при этом отрицая саму возможность создания справедливого общества в рамках капиталистического строя. Они не замечают качественно новые, гуманистические свойства, быстро развивающиеся вмире в первое десятилетие XXI века. В этих странах происходит ускоренная модернизация модели государства всеобщего благосостояния в направлении еще большей социализации экономики и власти, что превращает государство в плотно насыщенный социальным содержанием, общественный механизм регулирования. (К новой европейской модели реформированного государства всеобщего благоденствия: европейская альтернатива американской модели. – См.: Обзор экономического положения Европы. Европейская экономическая комиссия ООН, Нью Йорк и Женева, 2005, вып. 1, с. 122 –132.) В этой новой модели понятие «справедливость» является реальной экономической, политической и социальной целью модернизирующегося общества, государства, партий, различных ячеек гражданского общества. Но самый крупный сдвиг в западных обществах стал происходить в связи с глобальным кризисом.

Современное Российское государство (появление Медведева в качестве президента совершенно не изменило природы путинского государства) – прямой наследник ельцинской России – развивается, как представляется, по пути «обратной эволюции», ускоренно устраняя оставшиеся элементы социального государства. Данная тенденция, несомненно, получила мощный импульс в результате внутренних войн и августовской войны с Грузией, обозначивших новый этап эволюции путинского государства (при дуумвирате политического режима); победоносная 5-дневная война породила в правящей элите чувство «самодостаточности» Российского государства, якобы освободившегося от комплекса ельцинской «неполноценности» перед Западом. Это – хорошее чувство, но его «избыток» трансформируется в самонадеянность силы, что с неизбежностью порождает политику изоляционизма, деформирует политические институты, усиливает авторитарные тенденции, органически заложенные в систему мышления правящей бюрократии. Авторитаризм отражается в стремлении чуть ли не навечно закрепить государственную власть за своими «группами интересов», поэтому они страшатся любых событий, могущих влиять на устойчивость «линейной ситуации».

Так, «Августовская война» на Кавказе привела в действие новый этап динамизации спонтанно действующих дезинтеграционных процессов на Кавказе, с его множеством «замороженных» этнополитических конфликтов. В каких формах они «взорвутся»? И что вынуждена будет предпринять Россия в такой обстановке? – Эта «проблема» сильнейшим образом взволновала в 2008 г. правящие круги, которые почувствовали угрозу для своих позиций. Затем пришло успокоение – «проблема разрешилась».

Дрейф Грузии и Украины в НАТО то ускорялся, то замедлялся, но в целом рассматривается в российских верхах как откровенная угроза. Политологи «примеряют» «грузинский сценарий» к Украине, порою рассуждают не столько о вероятном ее расчленении (Крым, Восточная Украина, Западная Украина), но рассуждают уже о последствиях такого «раздела» – как о некоем «закономерном» событии (в особенности до прихода к власти нового президента и ухода Ющенко). Ясно одно – сомнительные последствия нового витка милитаризации очевидны – отвлечение ресурсов на интенсивное наращивание военного производства. И это – только видимая часть из всего множества негативных процессов, которые начнут обволакивать всю сложную систему государства, его политический режим, все еще формирующиеся социально-экономические структуры, задачи модернизации и т.д. Конечно, это не может быть и не будет «холодной войной» – слишком не равноценны субъекты противостояний. Это будет, скорее всего, определенная разновидность полусамостоятельного государства, полузависимого в сфере международных отношений и зависимого в области экономики, включая поставки из западных стран машинно-технической продукции и продовольствия. Изменится ли этот вектор развития с его ожидаемыми результатами? Я бы сказал «нет», если иметь в виду выбор Путина – Медведева группы экономистов российского филиала обанкротившейся модели «Вашингтонского консенсуса» в качестве руководителей плана развития страны «Стратегия-2020», в то время как лучшие экономисты страны оказались невостребованными. Это и есть свидетельство того, чего хотят лидеры страны. Можно ли расценивать этот факт по другому? – Согласитесь, для иных толкований нет оснований, хотя я был бы рад ошибиться. Отсюда я делаю вывод: отношения России с Западом, и прежде всего с США, скорее, будут вполне гармоничными, поскольку Россия как следовала последние 20 лет в фарватере американской политики, так она и будет продолжать этот курс. Допуская порою некоторые «крутые виражи», которые дают основания комментаторам говорить о «возвращении холодной войны». Например, «споры» по американской ПРО в Восточной Европе, отношении России к бомбардировкам Ливии. Все это – достаточно второстепенные вопросы, чтобы превратиться в серьезные противоречия.