Для тебя я ведьма - Ляна Вечер

— Какие бывшие? У меня и женщины-то никогда не было, — лекарь еле сдерживал улыбку.

— Ром, мне бы хотелось сначала получить профессию, — сказала и зажмурилась.

Я хотела стать его женой синьора Ландольфи, но помнила, что он самый изворотливый бабник Польнео. Синьорины доставались ему едва ли не по щелчку пальцев и среди них были ого-го какие знатные птички. Где они сейчас? На обочину любви я не хотела, поэтому решила, сначала стать образованной, самодостаточной синьориной Гвидиче, и только потом синьорой Ландольфи. Кроме того, хорошо промаринованный сластолюбец — настоящий деликатес.

— Похвально, — Ром поддержал мою идею. — На кого ты хочешь учиться?

— Пока не скажу, — прижалась щекой к его плечу, предвкушая, как удивится будущий муж, узнав, какую профессию я выбрала.

— Загадочная какая, — рассмеялся Ландольфи. — Идём, нам пора возвращать тебя в больницу. Завершим лечение, а после отправимся в Польнео…

— Нет-нет-нет, — замотала головой, — не хочу в больницу. Я с тобой останусь.

— Конечно, останешься. С этой минуты я твой лекарь, ни шагу от пациентки. Надеюсь, соседи по палате ворчать не станут.

— У меня нет соседей.

— Да ты что?! Серьёзно? — Ром вёл меня за руку к выходу из собора. — Гвидиче, ты когда-нибудь играла в нежную ведьму и страстного инквизитора?

— Чего? — к щекам хлынула горячая кровь, и даже лёгкий морозец на улице не помог.

— Игра такая, — целеустремлённый синьор Ландольфи вёл меня по тротуару в сторону госпиталя. — Я научу, — остановился, прижал к себе. — Гвидиче, я безумно соскучился.

Довольная и чрезвычайно красноречивая улыбка на губах моего мужчины обещала отличную ночь, а его поцелуй шепнул, что таких ночей у нас будет немало. И я постараюсь наполнить каждую искренним «люблю», тем, что должна была сказать гораздо раньше.

Эпилог

— Простите, синьоры! — протиснувшись между преподавателями, я побежала по коридору академии святейшей инквизиции.

Фавн меня дёрнул надеть сегодня длинное платье! Стараясь не запутаться в юбке, неслась мимо аудиторий, молясь о спасении собственной души и хорошем настроении синьоры Дольче — преподавательницы, на чьё занятие я опаздывала.

Пролезть на бесплатное место в академии инквизиции оказалось не так-то просто. Мне пришлось выдержать кучу вступительных испытаний, и все они были весьма непростыми. Связями синьора Ландольфи я пользоваться отказалась, а когда увидела своё имя в списке зачисленных на факультет лекарского мастерства, поняла, что могу гордиться собой до потери сознания. Первый месяц Амэно Гвидиче была самой прилежной студенткой курса, но последняя неделя подпортила безупречную репутацию.

Синьор Ландольфи как с цепи сорвался! Кажется, он даже работу в госпитале отодвинул на второе место. Вечерами водил меня на свидания, и до полу ночи не выпускал из страстных объятий. Не жалуюсь — дай Великий Брат, каждой синьорине такое счастье, но я стала просыпать. Сегодня моё десятое опоздание на урок любовной магии: между прочим, профильный предмет специальности. Меня точно пошлют… к ректору писать объяснительную. Зажмурилась, выдохнула, дёрнула ручку двери класса и открыла глаза:

— Ром?.. — слава печатям, имя любимого вырвалось из меня шёпотом. Очень тихим шёпотом.

Вместо сердитого взгляда синьоры Дольче меня ждала тёплая улыбка синьора Ландольфи. Никак не ожидала увидеть его на месте преподавателя. Ром должен быть в госпитале.

— Я, наверное, дверью ошиблась, — промямлила, надеясь улизнуть.

— Фамилия, — Ромео приподнял бровь.

— Ай… Гвидиче.

— Вы есть в списке студентов. Проходите.

Опустив глаза в пол, пошлёпала занимать своё место. Большая аудитория-амфитеатр наполовину пуста — наш курс всего-то пятнадцать человек, но от этого не легче. Мне казалось — каждый из однокурсников вот прямо сейчас догадался, что у нас с Ландольфи роман. Я изо всех сил скрывала отношения с главным лекарем госпиталя инквизиции, даже жить стала в казармах при учебном заведении. Терпеть гадкие сплетни, мол, понятно, как Гвидиче поступила в академию и благодаря чему собирается её окончить, совершенно не улыбалось. Как только получу документ специалиста, мы с Ромео поженимся, а пока надо думать об учёбе.

— Что он тут делает? — прошептала, усевшись на лавочку самого верхнего ряда аудитории рядом с синьориной Вале.

— Ты имеешь в виду синьора Ландольфи? — однокурсница мечтательно закатила глаза. — Дольче сегодня не смогла вести урок и его прислали на замену.

— Кошмар.

— С ума сошла? — Вале округлила глаза. — Взгляни какой красавчик! Вот бы он всегда читал нам лекции по любовной магии…

— Ай, Вале, хватит! — мысленно ужаснулась перспективе. — Ещё чего не хватало — всегда.

Масляный взгляд синьорины студентки так и скользил по новому преподавателю. Я почти готова была оттаскать Вале за волосы! Держись, Гвидиче… О, Сильван! Ромео сегодня выглядел как-то по особенному: белоснежная рубашка белее обычного, а высокие сапоги начищены до зеркального блеска.

— Великий Брат, какая у него попа! — горячим шёпотом выдала моя соседка по парте.

Чуть склонив голову к плечу, я старалась оценить — «какая у него попа». Отличная! И особенно хороша она в этих обтягивающих бархатных штанах… узкие бёдра, подтянутые ягодицы. Я привыкла к крепким, мужественным формам любимого и перестала восхищаться. Однако Вале помогла мне освежить взгляд на собственного синьора… И не только она. Весь женский состав курса беззастенчиво смотрел на моего лекаря. Красотки то и дело поправляли волосы, подтягивали корсеты, наваливались грудью на парты — какой-то дом плотских утех, а не аудитория инквизиторской академии.

— Хватит уже пялиться! — шикнула на Вале.

— Чего это хватит? Я свободная синьорина, имею право. Может, я нравлюсь Ландольфи. Не думала об этом?

— Может, он не свободен? Не думала об этом?

— Ты ничего не смыслишь в знатных синьорах, — её взгляд стал надменным. — Ни одна девушка в здравом рассудке не станет скрывать такого жениха.

Ага, как же! До моего появления в жизни синьора лекаря добрая половина девушек Польнео именно так и поступала — воображала себя невестой Рома и старательно скрывала этот факт от завистливых подружек. Матёрые бабники вроде Ландольфи и не на такое способны, так что я ещё не самая сумасшедшая из его пассий.

— О, печати, — хныкала Вале, — его руки… это мечта! Я уже чувствую их у себя на талии, — зажмурилась. — Богатый чувственный красавчик, главный лекарь госпиталя, умён…

— Он старый, — зло процедила, пытаясь разбавить поток сладости, что хлынул изо рта этой девицы.

— Ландольфи старый? — синьорина открыла глаза и посмотрела на меня как на умалишенную. — Ему тридцать три, Амэ. Если тебя интересуют сопляки твоего возраста — сочувствую. Зрелый синьор для молодой синьорины — лучшая партия.