Гражданская война - Георгий Лопатин

зале воцарилось оживление, большинство собравшихся офицеров явно почувствовали перспективу.

— И последнее… — полковник снова поднял руку привлекая внимание. — В нашем РОДу, найдётся место для всех желающих офицеров. Все, кто захочет, смогут служить России и делать карьеру. Кроме двух категорий. Я о тех, кто согласился служить Центральной Раде и Курултаю. Мы готовы договариваться с большевиками, кроме тех, кто продался иностранным толстосумам и разведкам. Мы готовы договариваться с белогвардейцами, кроме безнадёжно больных Антантой головного мозга, которым «союзнички» дороже России. Но нам не по пути с теми, кто встал под окраинский трызуб и татарскую тамгу, предав Россию.

— А куда им было деваться, если кругом большевики и анархисты убить грозились? — донёсся голос сзади. — Рада и Курултай хоть боролись с ними!

— Они могли собраться, как бригада полковника Дроздовского в Румынии, и идти на Дон к Алексееву и Корнилову, — непримиримо заявил Климов. — Могли укрепиться здесь, в Крыму, в надёжном месте, как армяне на Муса-Даге и в Зейтуне, объявив о верности царю, «временным», Учредительному Собранию, да хоть Будде-Грядущему. Я бы это понял. Не принял бы, но отнёсся к их решению с определённым уважением. Но они предпочли служить австрийским шпионам и панским холуям, создающим ублюдочную никогда не существовавшую Окраину, готовую лечь под любого иностранного хозяина, лишь бы помог им вытравить всё русское и беспрепятственно плодить на русской земле вырусей-недоевропейцев. Окраинец — это бывший русский, захотевший стать третьесортным европейцем и перестать быть русским до такой степени, что готов перестать быть человеком. Когда-то такие обасурманивались или перекрещивались в Унию, казаки Наливайки, Павлюка, Богдана, Гонты и Железняка топили их в нужниках. Теперь в придачу к Унии придумали окраинство. Даже поляки в 1812 году считали это название глупым (Окраина — а ЧЬЯ Окраина?) и предлагали Наполеону, после завоевания России, создать вокруг Киева «государство» под названием Наполеонида!

В зале послышался смех, впрочем быстро прекратившийся когда полковник продолжил свою речь:

— Не лучше и те, кто пошёл служить самозваному Курултаю, объявившему себя властью в Крыму, хотя татар здесь всего четверть населения. Я ещё могу понять (не оправдать!) офицеров-мусульман, вроде генерала Сулькевича. Но у меня нет ни понимания, ни оправдания для тех русских офицеров кто служил турецким шпионам, объявившим «независимый» Крым и мечтавшим о протекторате европейских держав или Турции, сделав почти три четверти населения Крыма второсортными. По сути желая вернуть Крымское ханство, бандитский гнойник, почти три века разорявший южные окраины России, живший работорговлей и разбоем под крышей турецких султанов. Русские офицеры пошедшие служить этим, предали память множества соотечественников убитых или проданных в турецкое рабство дикарями-людоловами, и множества русских солдат погибших в войнах за уничтожение этого гнойника. Особенно это касается служивших в так называемом Штабе Крымских Войск, и близко общавшихся с курултаевцами, уж у них-то насчёт этих персонажей не могло быть никаких иллюзий, как не было их у генерала Врангеля, который, при всём своём крайне отрицательном отношении не только к большевикам но и к «временным», уклонился от «лестного» предложения курултаевцев командовать их войсками. А потому те, кто создавал войска Курултая и усердствовал в окраинизации подразделений и кораблей, будут лишены чинов и отправятся в штрафбат. Если уцелеют и смоют вину кровью, смогут жить гражданской жизнью, но государственная и особенно военная служба для них будет закрыта. Тех, кто не проявлял окраинизаторского или прокурултаевского рвения, а просто служил под трызубом или тамгой, придётся выбирать: или тоже штрафбат, или сняв погоны поступить рядовыми в Сербский корпус генерала Живковича. В зависимости от того, как покажут себя на Турецком фронте, генерал решит, возвращать ли им прежние чины. Службу они смогут продолжить в Сербии, но не в России.

После этих слов Климова, группа офицеров, видимо имевших какое-то отношение к украинизации или службе Курултаю, поднявшись потопала на выход. Прочие же, после недолгих обсуждений, потянулись на сцену. Кто записывался в РОД, кто спрашивал направление в Кавказский корпус.

35

Собрал Михаил и татарских старейшин в Джанкое. Те выглядели прямо скажем не слишком радостно. Совсем недавно, в первых числах марта, большевики разгромили татарский Курултай. Вроде-бы, по воспоминаниям полковника, в той истории это случилось раньше, в январе, что ли. Здесь Курултай продержался дольше, не без помощи представителя Антанты на Румынском фронте генерала Бертело, добившегося от Щербачёва и Фердинанда отправки с фронта в Крым Первого Мусульманского корпуса генерала Сулькевича (литовского татарина), официально состоявшего из семи дивизий, хотя реально там штыков едва набиралось на две.

В отличие от разоружённых румынами русских войск, корпусу оставили всё оружие и запасы. Так что Сулькевич в январе быстро проскочил в Крым со своим корпусом, и участвовал в боях с большевиками на стороне Курултая. Правда, ещё до появления в Крыму его корпус уменьшился на две трети, солдаты мусульмане с Кавказа, Поволжья, Урала и других отдалённых от Крыма мест, предпочли отправиться в родные Палестины. Сулькевич не смог их удержать, хотя и отжал для остатков своего корпуса, в основном из крымских татар, всю артиллерию и большую часть пулемётов.

Из-за вмешательства мусульманского корпуса большевики провозились с Курултаем дольше чем рассчитывали, и победа им обошлась недёшево (пришлось даже звать подкрепления из Донецко-Криворожской республики, чем и объяснялась пассивность местных большевиков на Одесском направлении), за что крымские сторонники «диктатуры пролетариата» жестоко отомстили «татарской реакционной буржуазии».

К слову, буржуазии среди татар почти не было, так как они в основном занимались сельским хозяйством, так что удар большевиков обрушился главным образом на татарских дворян, интеллигентов и мусульманское духовенство. А теперь окружённый грозной славой полковник, легко и жёстко очистивший Крым от большевиков и анархистов, пугал старейшин даже больше прежних правителей.

У Климова никакого доверия к татарам в Крыму тоже не было, слишком хорошо он помнил об их порывах переметнуться к туркам во время русско-турецких войн 1787-1791, 1806-1812, 1828-1829, к наглам и франкам с теми же турками в Крымскую войну, к немцам в другой истории в 1918 и затем к Антанте в 1919, к Гитлеру в 1941-1944, не говоря уж об их дружбе с жовто-блакитными бандерлогами в последнем десятилетии XX и в первых десятилетиях XXI. Но решать крымский вопрос по методу товарища Сталина Климову не хотелось, и он решил попробовать отделить агнцев от козлищ.

— Ну что уважаемые, как жить будем, хорошо или плохо?

Старейшины недоуменно посмотрели на Климова.

— Ну, что молчите?