Метро 2033. Уроборос - Светлана Кузнецова

– А как мы… то есть, человечество могло бы перешагнуть? – спросил парень. Ему уже казалось, Кай знает ответы на все вопросы, нужно лишь правильно сформулировать их.

Сталкер фыркнул.

Иногда он выглядел странным, не от мира сего, мечтателем, каким-то иным существом: разумнее, мудрее, ловчее. Симонов все сильнее удивлялся и не понимал, чем вообще мог привлечь внимание такого человека, не врожденными же способностями: если поискать, с полсотни таких же найдется точно. И не переставал думать о том, как же ему повезло. Жизненная позиция, философия и мистика, которыми ненавязчиво опутывал Кай, вызывали у него лишь симпатию, их хотелось брать на веру и не сомневаться. Существование и бесконечная борьба за выживание приобретали смысл, а не представляли собой цепь случайностей и полнейшую безнадегу в сумеречном мире без звезд над головой.

«Звезды все равно существуют, – подумал Влад. – Насколько бы ни была толстой потолочная плита и слой земли над ней, они продолжают сиять, следует лишь помнить о них», – и тотчас усмехнулся: уж слишком пафосной показалась собственная мысль. Казалось бы, дались ему эти звезды. Они ведь не греют, и света от них почти нет – просто огни в небе. А как зацепили – до самой глубины души.

– Откуда ж я знаю? – наконец, вопросом на вопрос ответил Кай, моментально развеивая уже выдуманный миф о своей сверхчеловеческой сути. Симонов, впрочем, нисколько не разочаровался, а даже наоборот, обрадовался. – Возможно, стоило не оружие создавать, а строить космические корабли и уходить подальше в иные галактики, искать новые миры. Только, знаешь, это ведь оказалось бы тем же самым: яйцо, вид с боку. Прилетели бы колонисты на некую экзопланету с индексом подобия от ноль и восемь до единицы.

– Эм?.. – перебил Влад.

– Индекс подобия – это функция от радиуса планеты, ее плотности, второй космической скорости и температуры поверхности, – пояснил Кай, но явно не так, чтобы парень разобрался.

– Не издевайся, пожалуйста.

– Короче, новый мир, по всем параметрам схожий с Землей, – наконец, сформулировал Кай. – Однако ведь в нем все снова пойдет по тому же пути. А если случится так, что колонистов постигнут тысячи испытаний – а они не замедлят появиться, – тем паче. И придется им прикладывать все усилия и знания, выживая в условиях чуждой им и, вероятнее всего, агрессивной природы. Космический корабль со временем войдет в мифы, легенды и сказки как некий Эдем, из которого людей изгнал несуществующий, но постоянно маячащий где-нибудь в уголке сознания создатель. А затем придет время ученых, и космолет обзовут пещерой. И будем мы иметь вновь все тот же Уроборос, перемещенный в пространстве и чуть-чуть – во времени. Здорово, да?

– Не знаю, – честно ответил Влад и передернул плечами. Больше разговаривать на эту тему ему не хотелось и даже поразмышлять о ней лучше было потом, когда окончательно уложится в голове услышанное.

– Вот и хорошо, – одобрил Кай. – Наговорился?

Симонов кивнул.

– В городе смотреть в оба, ушки держать на макушке, а хвост – пистолетом, понятно?

И Влад кивнул снова.

– Москва населена неизмеримо лучше, чем метро. Ее обитатели – новые москвичи – тебе не понравятся, уж поверь. А мы им – даже очень. Они захотят попробовать нас на зуб, а то и сразу проглотить, не пережевывая. Наверху пусть и ночь – а днем туда лучше и вовсе не соваться, если не желаешь покончить жизнь самоубийством в извращенной форме, – но родной и привычной темноты там и в помине нет. Автомат держи наизготовку, заметишь движение, даже если не уверен, стреляй – там разберемся. На поверхности экономить патроны – последнее дело. От меня не отставать, ни о чем постороннем не думать, упаси тебя вышние силы разглядывать местные красоты или потакать любопытству.

– Да… конечно, – промямлил парень и повторил уже четче и увереннее: – Я все понял.

Его спутник коротко рассмеялся.

– Извини, но не поверю, просто постарайся действовать так же, как в опасном туннеле, идет?

– Обещаю.

Прямо посередине зала, приблизительно на высоте груди, начиналась лестница наверх, оканчивающаяся ржавым люком, довольно тяжелым на вид. Крысиная река огибала это место по широкой дуге, и людям даже не пришлось давить грызунов, чтобы подойти. На мгновение Влада охватила паника. Ему почудилось, будто он попросту не сможет подтянуться и добраться до первой ступени – в громоздком неудобном костюме радиационной защиты, в противогазе, обзорный экранчик которого запотел из-за участившегося дыхания, в шлеме, с рюкзаком и с автоматом. Конструкция выглядела шаткой, старое железо, наверняка, сгнило.

Кай добрался до лестницы первым. Один из меховых комков все же кинулся ему под ноги, и сталкер отфутболил его к собратьям. Затем он подпрыгнул, уцепившись повыше, подтянулся на руках и поставил ногу на первую перекладину. Старое железо застонало, но выдержало.

– Давай, помогу, – предложил он. – Сумеешь?

– Я опасаюсь рухнуть вместе с тобой из-под потолка, – признался Симонов.

– А ты не дрейфь, – посоветовал сталкер.

Влад принял протянутую руку, сам не понял, как взлетел на первую ступень, а Кай оказался выше на целый корпус. Наверное, всему виной был адреналин.

– Не отставай! – донеслось до него.

Сталкер находился уже практически возле люка. Вот он достиг свода, оперся о крышку, надавил плечом, и в потолке открылось круглое окошечко.

Симонов поспешил вверх, испугавшись, что Кай может уйти и оставить его одного. Этой шальной мысли хватило, чтобы едва не сорваться вниз на радость крысам. Бросать его никто не собирался, в том Влад убедился, когда все же выполз из люка. Кай ухватил его за плечи, оттащил на шаг в сторону, кинул прямо на асфальт и, вернувшись к люку, приладил крышку на место.

Город был другим, ничем не напоминающим тот, который предстал перед парнем в его первый выход. Не то чтобы Влад не ожидал этого, но поначалу растерялся. Здесь даже здания стояли иной архитектуры и цвета. А ему-то казалось, будто Москва – однотипная, везде одинаковая. Однако ведь даже похожих друг на друга станций метро не существует. Они отличаются хотя бы цветом мрамора, используемого метростроевцами. Симонов совершенно по-дурацки застыл, глядя в небо, пока Кай не тронул его за плечо и не кивнул на покрытую трещинами дорогу впереди.

Шагов здесь практически не слышалось, отсутствовало эхо, к которому Влад привык с рождения и порой даже не замечал. В воздухе висели звуки, но какие-то совершенно другие: чуждые, порой чудовищные. Время от времени долетавшие до него шорохи заставляли передергивать плечами, ежиться и вцепляться в автомат мертвой хваткой. Несмотря на противогаз, дышалось легко, совсем иначе, нежели под землей, а холод пробирал до костей, словно парень вышел на поверхность в неглиже, а не в защитном костюме. Уже через десяток шагов он замерз так, что зуб на зуб не попадал (во всяком случае, Влад тешил себя надеждой, будто виновен именно холод, а не банальный страх).